— Ненадолго. Я хочу пораньше вернуться домой. Завтра у меня много работы.
Официант принес мне суп.
— Сегодня вы должны думать только о сегодняшнем дне. Не думайте о завтрашнем дне и не торопите время, — сказал Голд, не отрывая взгляда от моей тарелки с супом. Я почувствовал, что он с удовольствием съел бы и мой суп. Достаточно было бы только намекнуть, что я не голоден.
Голд снова обратился к Кэрол:
— Вы должны научиться отдыхать так же хорошо, как вы и работаете.
Кэрол покачала головой.
— Я должна спать не меньше семи часов, а теперь в особенности.
— Я кое-что вспомнил, — сказал Голд, облизывая толстые губы. — Завтра утром ко мне придет Ингрем. И я хотел бы, чтобы вы с ним встретились. — Толстяк посмотрел на Питера.
— Хорошо, — отозвался тот. — Будет ли Ингрем ломать сценарий?
— Нет. Если же он будет несговорчив, дайте мне знать. — Голд внезапно посмотрел на меня. — Вы когда-нибудь писали киносценарии, мистер Фарстон?
— Нет… Пока нет… — ответил я. — У меня очень много идей, которые я хотел бы осуществить, но я никак не могу выбрать время.
— Идей? Каких идей? — Голд резко подался вперед — и его длинное лицо повисло над столом. — Могу ли я использовать ваши идеи?
Я стал лихорадочно соображать, что бы мне предложить, но так ничего и не придумал. Видно, придется блефовать.
— Этот вопрос надо обдумать. Если вас это интересует, я подготовлю вам нужный материал.
Глаза Голда вонзились в меня, как буравчики.
— Материал? Мне это непонятно.
— Нужно обработать бумаги, — сказал я, внезапно почувствовав злобу и раздражение. — Как только найдется время для обработки, я дам вам материал для просмотра.
Толстяк, не мигая, уставился на Кэрол. Она не подняла головы.
— Нет, меня это не устраивает, — настаивал киномагнат. — Расскажите мне о ваших замыслах. Ведь вы же писатель, не так ли? Вы сказали, что у вас есть какие-то идеи. Вот и изложите мне их.
И зачем я только сел за этот стол! Я чувствовал, что Питер с любопытством ожидает развязки диалога. Кэрол мяла в руках кусочек хлеба, ее лицо горело. Голд продолжал упорно смотреть на меня, поглаживая толстой рукой челюсть.
— Я не могу говорить на эту тему здесь, — сказал я. — Если вы, действительно, заинтересованы, я могу прийти в ваш офис и поговорить с вами.
К столу подошло несколько официантов. Они начали сервировать стол перед тем, как подать второе. Голд немедленно потерял всякий интерес ко мне и начал травить официантов. Он придирался ко всему, даже к температуре посуды, в которой подавали еду. В течение нескольких минут вокруг стола были беготня и суматоха. В конце концов, Голд угомонился и начал с волчьей жадностью пожирать еду, словно выдерживал голодовку по крайней мере несколько дней. Питер, поймав мой устремленный в пространство взгляд, попытался улыбнуться. Пока Голд ел, нельзя было помышлять ни о каких разговорах. Кэрол и Питер молчали, и я решил последовать их примеру. Мы ели в полнейшей тишине. «Интересно, — подумал я, — будет ли Голд пытаться выудить у меня мои замыслы после того, как покончит с едой? Наверное, он уже не станет говорить на эту тему». Я был зол на себя за то, что упустил хорошую возможность. Но мне нечего было сказать ему. Я должен быть благодарен официантам, которые так своевременно отвлекли его от расспросов. Голд нетерпеливо оттолкнул от себя пустую тарелку и вынул из кармана жилетки зубочистку. Ковыряя в зубах, он оглядывал переполненный зал.
— Вы читали книгу Клива «Ангелы в трауре»? — внезапно спросила Кэрол.
Голд нахмурился.
— Нет, — резко ответил он, — и вам это известно.
— Тогда я думаю, вам следует прочитать ее. Содержание непригодно для фильма, но можно написать интересный сценарий. В книге есть одна хорошая идея.
Ее слова поразили меня. Я посмотрел на Кэрол, но она не обращала на меня внимания.
— Какая идея? — на желтом лице Голда появился интерес.
— Идея в том, что мужчины всегда предпочитают распутных женщин, заставляя порядочных женщин страдать.
Я был поражен. В моей книге не было ничего подобного.
— Неужели мужчины действительно предпочитают распутных?
— Конечно, — ответил Голд, сжимая пальцами зубочистку. — Мисс Рай права, и я объясню, почему. Мужчины предпочитают распутных потому, что приличные женщины слишком скучны.
