– Надеюсь, что больше никогда не услышу от тебя подобного требования, – сказала она. – Того, что я испытала сейчас, мне не доводилось переживать ни разу в жизни.
– Ни разу? – переспросил Раймонд и поцеловал ее в губы.
Она почувствовала, что он опять возбужден, и застонала от предвкушения новой близости.
Только под утро, когда за окнами забрезжил рассвет, на нее стала наваливаться дремота.
Заметив, что она собирается зевнуть, Раймонд с самодовольной улыбкой положил руку ей на грудь и принялся поглаживать ее вокруг соска медленными круговыми движениями.
– Устала, милая?
Патриция хотела, чтобы он не прекращал свои ласки, но чувствовала, что засыпает. Поэтому, зевнув, она ответила:
– Да, устала.
– Очень плохо, – протянул Раймонд соблазнительным полушепотом.
– Плохо? – Патриция замерла от удовольствия. Умопомрачительные ласки мужа в который раз за эту ночь отогнали от нее сон.
– Просто ужасно, – прошептал Раймонд.
– Но почему? – спросила Патриция на выдохе.
– Потому что я еще не успел осуществить всего, что задумал, – пробормотал он.
Молодая женщина изумленно покачала головой. Сегодня ночью они воплотили в жизнь столько ее фантазий, что было невозможно себе представить, чем можно заняться еще.
– Что ты имеешь в виду?
– Вот что, – пробормотал он и обрушил на нее новый шквал поцелуев. И не успокоился до тех пор, пока не добрался до кончиков пальцев на ее ногах…
Изможденные, вспотевшие, обессиленные, они заснули в объятиях друг друга, когда в спальню сквозь огромное окно уже врывались лучи утреннего солнца.
– Просыпайся, милая! Пора вставать.
Голос Раймонда слышался откуда-то издалека, и Патриция лениво потянулась, не открывая глаз.
– В чем дело? – пробормотала она сквозь сон.
Ее тело ныло от приятной боли, голова шла кругом. Просыпаться не хотелось.
Она натянула на плечи шелковую простыню и улеглась поудобнее.
– Ну же, любовь моя! – сказал Раймонд, нежно похлопав ее по спине.
Патриция мгновенно вынырнула из сладкой дремы.
Он действительно назвал меня «своей любовью», или это мне померещилось? – засомневалась она, пытаясь сообразить, где реальность, а где сон.
Раймонд смотрел на нее на удивление серьезно. Его губы были плотно сжаты, брови чуть сдвинуты, плечи напряжены.
– Ты должна быть сильной, милая, – сказал он, буквально гипнотизируя ее взглядом.
Патрицию охватила паника.
– Что случилось? – вскрикнула она. – Что-нибудь с детьми? С Эндрю или Сьюзен?
– С ними все в порядке, – ответил Раймонд, кладя теплую крупную ладонь ей на плечо. – Речь идет о твоей бабушке.
У Патриции все похолодело внутри. Она хотела спросить, что конкретно произошло, но не могла заставить язык двигаться, он словно одеревенел.
Раймонд как будто прочитал ее мысли и ответил на ее вопрос:
– Она пока жива. Но с ней случился еще один приступ. Улучшений врач уже не ждет.
Патриция вжалась в подушки.
– Что ты имеешь в виду? – прошептала она, тут же сознавая, что задавать подобные вопросы излишне. Бабушка должна была умереть. – Когда это может произойти?
– Никто не в состоянии сказать определенно. Может, через день, может, через неделю.
– Я должна срочно лететь к ней! – выпалила Патриция. И напряглась, ожидая, что Раймонд начнет возражать.
– Да, конечно. Я уже отдал распоряжение своему экипажу готовить самолет к вылету, – ответил Раймонд. – Машина ждет нас внизу. Прими душ и оденься. Поесть сможешь в пути. Наши вещи я уже собрал.
– Ты… Ты меня отпускаешь? Или же летишь вместе со мной? – спросила Патриция, недоверчиво глядя на Раймонда.
Тот пожал плечами.
– Естественно. Ты моя жена. Значит, все твои беды и тревоги – и мои тоже.
Патриция была настолько потрясена, что даже не подумала о детях. Вспомнила о них, когда уже стояла под душем.
Наспех ополоснувшись и вытершись огромным полотенцем, она надела одежду, купленную для нее Раймондом, и выскочила из ванной, расправляя на ходу мокрые волосы.
Ее мужа в спальне не было.
Патриция нашла его в кабинете. Он разговаривал с кем-то по телефону, но, увидев ее, сразу закончил беседу и положил трубку.
– Ты готова?
– А с кем останутся дети? – спросила Патриция, игнорируя его вопрос. От тревоги и страха в ее душе все рвалось и клокотало…
