— Что же тебе помешало? Тяга к самостоятельной жизни или родительский гнет? А может, и то и другое?
Трэвор поморщился. Да, не хотелось ему вспоминать эту историю. Но раз уж начал ворошить прошлое…
— Родительский гнет — мягко сказано, Ата.
Смерть матери была для пятнадцатилетнего Трэвора серьезным ударом. Он никак не мог взять в толк, почему люди умирают так внезапно и нелепо. Эвелина Лоу утонула, купаясь в озере. Ногу свело судорогой, и женщина не смогла доплыть до берега. Все так просто и страшно. Были пышные похороны с огромным количеством людей, большинство которых о существовании Эвелины Лоу знало лишь понаслышке. Чужие лица, пытающиеся скрыть безразличие, — какими отвратительными они виделись искренне горевавшему Трэвору. Ему казалось, боль затопила его океаном, и она вряд ли когда-нибудь уйдет. Так и будет закипать внутри от любой мысли, любого воспоминания о матери. И Трэвор постарался не думать, начав втихомолку употреблять спиртные напитки, соблазнительно стоящие в отцовском баре. Сначала он пил лишь по вечерам, перед сном, для того, чтобы не видеть в ночных кошмарах свою мать, барахтающуюся в воде и умоляющую о спасении. Ему было страшно спать и безумно стыдно признаться отцу в своих страхах.
Пристрастие Трэвора к алкоголю открылось через несколько месяцев, когда он начал заливать свое сыновнее горе средь бела дня. Не смотря на то, что Трэвор прибегал к массе уловок для того, чтобы скрыть свой порок от отца, Джонатан Лоу догадался что к чему, сопоставив мутные глаза и вихляющую походку сына с постепенным уменьшением содержимого бара. Джонатан запер бар и попытался провести с Трэвором воспитательную беседу, которая, как выяснилось позже, не только не дала положительных результатов, но и усугубила и без того натянутые отношения отца и сына.
Джонатан Лоу привык скрывать свои чувства и не обнаруживать их даже при близких людях.
Он тосковал по жене, но был уверен в том, что сыну совершенно не за чем видеть его переживания. Мальчику и без того плохо, зачем же удручать его своим горем? Джонатан был уверен, что таким образом он воспитает в сыне отношение к смерти, как к неизбежному, к тому, что может произойти в любой момент и с любым человеком. Смерть необходимо воспринимать как данность, иначе жить станет слишком страшно.
Философский взгляд отца на смерть Трэвор воспринял как безразличие к утрате близкого им обоим человека. Раз отец не переживает горе как он, Трэвор, значит, гибель жены для него — пустой звук. Сделав для себя этот вывод, Трэвор возненавидел отца. А тяга к алкоголю — единственной возможности забвения — все усиливалась.
С изворотливостью человека, попавшего в ловушку, Трэвор изыскивал любые средства для того, чтобы раздобыть свое успокоительное. Когда отец перестал давать ему карманные деньги, которые тут же уходили на выпивку, Трэвор нашел подработку в свободное от колледжа время. Он подстригал соседские газоны, ухаживал за цветами, разносил газеты, а, получив деньги, напивался до невменяемого состояния, в котором по вечерам видел его отец.
По городу поползли слухи — сын богатейшего промышленника спивается. Какая жалость — совсем молодой! Джонатан Лоу в панике ломал себе голову, не зная, что придумать, как вернуть сына на истинный путь. И не нашел ничего умнее, как жениться вторично, решив, что в доме должна быть женщина, которая если и не заменит Трэвору мать, то хотя бы принесет радость в их овдовевшее семейство.
Ее звали Лилиан — музыкальное имя сразу же закрутилось в голове Трэвора тысячей прекрасных симфоний, ее красота и молодость укололи неопытного юнца в самое сердце, так и не дав разуму возможности осознать, что эта женщина стала женой его отца, а, соответственно, его, Трэвора, мачехой.
Джонатан добился желаемого — сын стал меньше пить и начал наконец походить на человека. Лилиан и Трэвор прекрасно ладили друг с другом, и Джонатан абсолютно не испытывал ревности. Ему и в голову не могло прийти, что молодость сблизит этих двоих не только духовно, но и физически.
Лилиан была в офисе Джонатана Лоу всего лишь скромной помощницей и так же быстро согласилась на его предложение, как и приняла его ухаживания. Нельзя сказать, что ею двигала простая корысть — она не слишком хорошо знала жизнь, вычитывая ее со страниц любовных романов и слушая советы подруг, не более компетентных в вопросах любви, чем она сама. Когда богатый и пожилой Джонатан начал ухаживать за ней, Лилиан в первый момент страшно растерялась. Она была одинока, но совершенно не понимала, что ей делать с увлечением вдовца-начальника. Зато не растерялись ее подруги. Постоянный шепот «не упусти свой шанс» преследовал ее в коридорах офиса, в дорогих ресторанах, куда водил ее Джонатан, в роскошных апартаментах гостиниц и наконец у алтаря, где завершился ее роман, который она так и не смогла осознать до конца. Лилиан несло по течению, как маленькую лодку, и ничего странного не было в том, что это же течение прибило ее к одинокому берегу Трэвора.
