Раз за разом я повторяла себе, что Арелина не случайно отрядила с нами Эрайна. Что, в конце концов, толк от парня уже был, ведь это именно он спас мне жизнь, не дал утонуть… Хотя, с другой стороны, не значит ли это, что лоэл'ли уже сыграл свою роль?
На миг я представила, каково будет Эрайну, если мы действительно бросим его здесь, на Лии. Он никогда не сможет вернуться на родину, увидеть своих соплеменников. Ему всю жизнь придется прятаться, скрывать свою суть. Учитывая, насколько не приспособлен к жизни младший эльфийский принц, эта самая жизнь у него будет недолгой.
— Пойду, потороплю его, — сказала я. — Но, если Райн решит остаться, не буду настаивать.
Народу в парке заметно поубавилось. Лийцы начали потихоньку разбредаться с ночного гуляния домой. Дворец тоже стали покидать некоторые гости.
Принц сидел на той же скамейке, где я его видела в последний раз, и компанию ему все так же составляла лийка. Но диспозиция за время моего отсутствия успела несколько измениться. Корсаж платья девушки был распущен, губы Таиши припухли от поцелуев. Лица самого эльфа я не видела, он сидел ко мне спиной.
Так вот значит как!
Эльф воспользовался своим обаянием, чтобы соблазнить юную, невинную человеческую девушку. Он не подумал о том, что может разбить ей жизнь, сломать судьбу, он просто играл. Я не тени сомнений не допускала, что Эрайн мог испытывать к своей новой знакомой какие-то чувства, даже крохотную долю симпатии. Нет, Таиша была для принца лишь забавной игрушкой. Как и любая человечка, любая полукровка — дэйш'ли.
И с чего я взяла, что Эрайн изменился?!
Меня подмывало развернуться и тихо уйти. Бросить, как и советовал Джаред, этого эльфийского недоросля на Лии. Но меня заметила Таиша.
— Райн, твоя сестра, — тихонько проблеяла девушка.
Щеки Таиши окрасились нежным румянцем, лийка тонкими, дрожащими пальцами принялась поправлять платье.
Эрайн вздрогнул, резко повернулся. На миг мне показалась, что во взгляде принца я увидела растерянность, сожаление… Но, наверное, действительно лишь показалось.
— Ри? — высокомерно спросил лоэл'ли, он явно был не рад, что я отвлекла его от девушки.
— Таиша, — обратилась я к смущенной лийке, — не возражаешь, если я украду у тебя моего братца? Мне надо с ним серьезно переговорить.
— Да… да! Конечно! — закивала лийка.
— Вот и хорошо, — улыбнулась я и сказала: — Райн, ты все слышал? Тогда иди за мной.
Парень скривился, но все же поднялся со скамейки, одернул куртку.
Несколько минут мы шли по парку. Меня душила ярость, хотелось развернуться и… не знаю, что я бы тогда сделала.
Наконец, в одном из глухих уголков парка я остановилась. Поблизости не было ни людей, ни хэйгэ, нас не могли подслушать. Развернулась к эльфу лицом, взглянула в его бесстыжие зеленые глаза.
— Что ты себе позволяешь? О чем, Хайдаш забери тебя в Пекло, ты думаешь?!
— Я что-то сделал не так? — удивленно поднял брови принц.
— Время, Эрайн! Время! — указала рукой на Часовую башню. — Для тебя все происходящее настолько несерьезно?
— О. Прости, несколько увлекся, — тут же покаялся несносный нелюдь.
— И это тоже. Она не игрушка, понимаешь?! Она живое, разумное существо!
Принц вдруг метнулся ко мне. Толкнул, так что я была вынуждена сделать пару шагов назад, пока не уперлась спиной в ствол старого дуба. Эрайн навис надо мной, прижал всем телом к дубу и хрипло зашипел на ухо:
— А тебе какое до этой человечки дело? Только не говори, что ревнуешь?!
Боги. Эрайн с Джаредом, что, сговорились?!
Резко ударила ногой по голени эльфа, которая только зажила после стычки с бандитами. Принц пошатнулся. Секундой позже впечатала кулак в солнечное плетение. Парень застонал и рухнул на землю, свернулся калачиком у корней столетнего дуба.
— Кого же я должна ревновать? Неужели тебя? — насмешливо спросила я.
Эрайн поднял голову, посмотрел на меня. В глазах парня плескался океан боли и ненависти. И я вдруг поняла, что сейчас умру. Эльфийский принц мне такого поведения никогда не простит. Он просто не сможет.
Сжала рукой Кристалл, готовясь самым постыдным образом сбежать. Секунды растянулись в вечность. Не знаю, чего я медлила, чего ждала. Наверное, в глубине души еще жила надежда, что все можно исправить…
