– Отойдем к деревьям, – прошептала она одними губами.
Внутри все сжалось в тугой ком. Значит, настали последние мгновения для Шенирье и его товарищей? К горлу подкатила тошнота, ийлур задышал часто-часто, чтобы только не вывернуть на траву содержимое желудка.
– Ты…Не делай этого, Нитар-Лисс.
– Что за чушь? – она поморщила вымазанный в грязи аристократический носик, – тебе лучше следовать за мной, Лан-Ар, если не хочешь последовать к Фэнтару.
Вот так. Она, как и раньше, не оставила никакого выбора.
…Впрочем, все оказалось не так страшно, как это представлял себе Лан-Ар. Взметнулась к небу серая шаль, Покрывало Шейниры, на миг повисла над головами элеанов – и точно так же бесшумно рухнула вниз, осыпаясь на травяной ковер вместе с высушенными до состояния мумий телами. Они не успели даже закричать, и вряд ли успели что-либо почувствовать.
Нитар-Лисс постояла-постояла, прислушиваясь к чему-то, затем глубоко вздохнула.
– Ну вот. Теперь мы почти на месте.
– Ты могла оставить их в живых, – запинаясь, пробормотал ийлур. Туда, где только что стоял Шенирье, он старался не смотреть. Бесцельно шарил взглядом по изрезанным ущельями горам.
«Похоже на замковую решетку», – внезапно подумал он, – «то, что преграждает путь в святая святых, то, что должно остановить осаждающих…»
– Могла, – неожиданно легко согласилась темная жрица, – но к чему? Во-первых, эти парни перерезали бы нам глотки сразу же, как только я открыла бы врата в Лабиринт Сумерек. Во-вторых, я только что принесла обильную жертву Матери синхов, и это нам очень скоро пригодится. Сам увидишь.
Он молча кивнул. В самом деле, к чему жалеть элеанов, когда в Лабиринте, сокрытое от глаз смертных, зреет новое Око Сумерек?
* * *
Остаток дня, до самого заката, они продвигались на юг, вдоль Сумеречного Хребта. Едва заметная тропа вилась меж базальтовых глыб, то выпрямляясь и ложась пояском на жухлую траву, то стягиваясь петлями вокруг небрежно насыпанными горками мелких камней. Горы, словно вереница молчаливых стражей, хмуро темнели по правую руку, над головой все также клубился густой туман, и ветер рвал клочья седых облаков, расшвыривая во все стороны их бесформенные лоскуты.
Иногда Лан-Ар, задирая голову, видел элеанов – далекие, едва заметные силуэты в тумане. Но дети Санаула не проявляли никакого интереса к двум бескрылым путешественникам. Пока не проявляли.
… День закончился быстро. Как только солнце нырнуло в мглу, у подножия гор разлились густые фиолетовые тени. Из ущелий потянулись молочные щупальца холодного тумана, дохнуло холодом ледников… И в Эртинойс пришли сумерки.
– Все. Хорош на сегодня.
Нитар-Лисс остановилась у гранитного осколка высотой в ийлура. Здесь тропа снова стягивалась петлей, словно предлагая обойти вокруг чудного каменного сада. В отличие от насыпей, которые встречались им раньше, здесь собрались крупные камни самых причудливых форм: некоторые и впрямь походили на низкие, кряжистые деревья без ветвей, другие напоминали то нахохлившуюся птицу, то свернувшуюся клубком дремлющую кошку. Лан-Ару даже привиделся самый настоящий ийлурский терем с двухскатной крышей, и рядом – огромный длинноухий заяц. Он хотел сказать об этом Нитар-Лисс, но промолчал. Казаться смешным не хотелось, а в глазах темной жрицы – тем более.
Ийлур бросил мешок у подножия «дерева» о трех ветвях и занялся костром, время от времени поглядывая на Нитар-Лисс. Та сперва пошла вглубь сада, но затем круто развернулась и выскочила обратно, за невидимую черту, словно пребывание внутри жгло ноги. Как только занялись поленца, ийлура подошла и протянула руки над огнем; ее знобило.
– Это священное место, – наконец сквозь зубы процедила она, – когда-то здесь принесли добрую жертву Санаулу, а над телами поставили каменный сад.
– И поэтому ты не можешь там находиться? – приподнял брови Лан-ар, – вот уж не думал, что жрицу Шейниры могут испугать жертвы!
– Дурак, – беззлобно сказала Нитар-Лисс, – ты не понимаешь… Это место попросту не мое. Оно принадлежит Санаулу. А он, как ты можешь догадаться, пребывает не в лучшем настроении. Наверное, знает уже, зачем мы здесь.
