И, приняв решение, Лан-Ар остородно влил в рот темной жрице еще настойки.
Теперь уже Нитар-Лисс закашлялась, схватилась за его руки. А когда кашель унялся, прямо-таки впилась взглядом в Лан-Ара.
– Что… что со мной было?
Оставалось только облегченно вздохнуть. Нитар-Лисс по-прежнему была с ним, вполне живая и здоровая, и в ее черных глазах все так же плавились надменность, презрение ко всем живущим в Эртинойсе и… что-то еще?.. Далекий, едва заметный отблеск тепла, крошечная звездочка, вспыхивающая каждый раз, когда она смотрела на него?
«Да ты и сам бредишь», – мысленно заключил Лан-Ар. Пожав плечами, он медленно оторвал пальцы Нитар-Лисс от своих рукавов.
– Тебе лучше лежать. Пожалуйста, полежи… Не знаю, что уж там с тобой приключилось, но ты упала в обморок.
– Это все гроза, – торопливо, будто оправдываясь, пробормотала ийлура. И добавила, – спасибо, что не бросил меня… там, на дороге…
– Почему я должен был тебя бросить? – Лан-Ар не поверил собственным ушам.
– Потому что… мне казалось…
Она махнула рукой.
– Так, глупости. Мне показалось, что ты бы предпочел взять Око сам.
Лан-Ар улыбнулся и погладил ее по руке.
– А разве я могу взять его сам?
Губы ийлуры дрогнули и, казалось, она побледнела еще больше – хоть и трудно было такое представить. Но ответа Лан-Ар так и не дождался: через грязную столешницу на лицо Нитар-Лисс упала кособокая тень. Элеан, смерив Лан-Ара полным ледяного презрения взглядом, спросил:
– Это та самая ийлура, которая хочет добыть сокровища Лабиринта Сумерек?
* * *
…Выхватить меч. Опрокинуть стол, чтобы выиграть несколько драгоценных мгновений. Подхватить на руки Нитар-Лисс, добраться до двери и… И что? Вырваться из круга элеанов, чтобы очутиться в сердце неистствующей бури?!!
Лан-Ар едва осознал, что тонкие пальцы Нитар-Лисс неожиданно сильно впились в запястье.
«Что ты делаешь? Не мешай!» – едва не крикнул ийлур, но жрица его опредила.
– Да, это мы, – сказала она, разглядывая элеана с ног до головы, – к чему это тебе, сын Санаула?
«Ей даже не интересно, откуда они узнали», – растерянно подумал Лан-Ар, – «что там она еще замыслила?»
И опять, как постоянно всплывающий в памяти кусочек кошмара, ему привиделся паук. Беспрестанно колеблющуюся на ветру ловчая сеть – и ее страшный хозяин.
Элеан ухмыльнулся, тряхнул головой. Тут только Лан-Ар обратил внимание на то, что темно-каштановые волосы крылатого заплетены не меньше чем в сто тонких косиц, и в каждую вплетена нитка с каменной бусиной. Наверное, он и головой время от времени встряхивал и вертел только для того, чтобы все услышали мелодичное перестукивание самоцветов.
– Я хочу предложить сделку, – элеан ухмыльнулся, – могу я сесть?
Не дожидаясь ответа, он развязно плюхнулся на лавку и разложил на ней крылья.
– Помоги мне подняться, – шепнула Нитар-Лисс, – послушаем, что скажет нам сей достойный сын Сумерек.
Лан-Ар притянул ее к себе, мимоходом подумав о том, что надо бы Нитар-Лисс укутать и напоить горячим вином, а то выходило как-то даже смешно: темная жрица, у которой от озноба зуб на зуб не попадает. Но тут появился кэльчу с вином, расставил на столе кувшин и широкие глиняные чашки, и все закружилось, полетело дальше по тропе Судьбы.
– Меня зовут Шенирье, – сказал элеан, – мой клан изгнал меня и моих людей из родных пещер.
… Он говорил долго. Вообще, Лан-Ар пришел к выводу, что элеаны – это народ, склонный к чрезмерно приукрашенному изложению собственных мыслей, а также истории своих подвигов. Ровно половину повествования ийлур пропустил мимо ушей, отлавливая из словесного водопада смысл несущие крупицы. Впрочем, и того оказалось чересчур много; всю речь Шенирье можно было бы уложить в одну-единственную фразу: «Меня изгнали, и теперь я хочу отомстить, помогая чужакам».
– Я принимаю твои условия, – с улыбкой прошелестела Нитар-Лисс.
– Нет, подожди! – Лан-Ар, не удержавшись, дернул ее за руку, но так, чтобы элеану не было видно. Быстро шепнул: – Зачем они тебе?!! Да и откуда они знают про твой поход? А если это ловушка?
– Что случилось? – нахмурился сын Санаула, – ты мне не веришь, женщина?
