– О самых обыкновенных. Вернее, о тех, которые вы продаете.
– Я ничего не продаю.
– Да ладно, будет, – отрезал Глеб. – Чем быстрее вы все расскажете, тем лучше будет для вас.
– Я не понимаю, о чем вы говорите… Это наглость – вот так вот обвинять меня в том, чего я даже. не знаю.
– Это вы продали наркотики Бычкову-Бочкареву, это из-за вас погибла Катя Сизова, молодая красивая девушка. Это по вашей наводке, скорее всего, была убита Колотова.
– Что, Колотова?! – взвизгнул меценат, отступая к стене.
Он вел себя настолько естественно, и каждый его жест, интонация, выражение лица были безукоризненны, как у профессионального актера, хорошо знающего свою роль – роль человека, обвиняемого в том, чего он никогда не совершал.
– Не будем играть, давайте говорить начистоту, – Глеб вытащил пистолет с глушителем и положил перед собой.
Альберт Николаевич с ужасом смотрел на оружие, лежащее на столе.
– Уберите, уберите, зачем это? Я человек, связанный с искусством, с картинами, книгами, иконами, предметами старины, и ничего не знаю ни о каких наркотиках. Уберите оружие.
– Я его уберу, если вы все расскажете мне начистоту.
– Но что я могу вам рассказать, если мне ничего не известно?
Тогда Глеб сунул руку во внутренний карман куртки и бросил на стол три фотоснимка.
– Посмотрите внимательно. Может, это освежит вашу память.
Прищепов семенящей походкой приблизился к столику и взглянул на фотоснимки.
Его лицо осталось таким же, как и было, только сердце забилось глухо и учащенно, и Прищепову показалось, что оно вот-вот выскочит из груди.
На его лбу бисером выступили капли пота.
Глеб молчал. А затем взял пистолет в руку и щелкнул предохранителем.
– Кто этот человек в светлом плаще? И о чем вы с ним говорили?
– Я его не знаю. – прошептал Прищепов.
– Сегодня утром он был у вас. Вы с ним разговаривали около часа. Кто он?
Прищепов пришел в полное смятение. Его пальцы задрожали, и он, тяжело опустившись в кресло, принялся грызть ногти. Сейчас это был уже не тот Прищепов, охваченный праведным негодованием, сейчас он напоминал перепуганного насмерть подростка, застигнутого врасплох за какими-то грязными делишками.
– Кто это? – вновь повторил Глеб, перекладывая тяжелый пистолет из одной руки в другую. – И кто были те люди в ресторане? Отвечайте! Я жду.
– Не знаю, – затряс головой Прищепов, его лицо страдальчески сморщилось, словно несчастного мецената уже начали пытать.
– Знаете, – Альберт Николаевич, если я начну вас бить, вы долго не протянете. Слишком вы изнежены, слишком слабы, – многозначительно заметил Глеб. – Вы этого не переживете и умрете мучительной смертью.
Я не буду пытать вас, прикладывая раскаленный утюг к животу.
– Но я ничего не знаю, абсолютно ничего!
– Может, я и поверил бы вам, если бы не одно обстоятельство.
– Какое обстоятельство? – дрожащим голосом промолвил Прищепов.
– А вот это.
Глеб подошел к секретеру, выдвинул один из ящиков, затем запустил руку в образовавшуюся нишу и вытащил несколько пакетиков с белым веществом. Он швырнул пакетики на стол.
– Что это?
– Не знаю, – затряс головой любитель изящных искусств. – Это мне кто-то подложил.
– Что вы говорите?! И голос у вас такой естественный. Вы случайно не играли в самодеятельном театре какого-нибудь дворца культуры? Нет, не играли?
Прищепов молчал, бледнея все больше и больше.
– Знаете, вы бы могли быть отличным актером.
Женщины просто млели бы, глядя на вас. Вы такой импозантный, такой красивый, что не влюбиться в вас просто невозможно. Так будете говорить или нет? – уже абсолютно другим тоном отчеканил Глеб, вновь уселся на диван напротив Прищепова и нацелил на него пистолет.
Тот вскочил с кресла и прижался к стене.
– Знаете, что я сделаю? Вначале я вам прострелю правое колено. Будет очень больно, вы будете кричать, будете ползать в луже крови. Затем я прострелю вам левое колено, и тогда вы расскажете мне все, все что вам известно.
– Кто вы? – вдруг спросил Прищепов. – Вы из МВД? Из ФСК? Из ФСБ?
– Не надо об этом. Не надо гадать, это ни к чему не приведет. Я просто интересуюсь наркотиками, мне просто надо знать.
– Вы бандит?
