Казалось, тот ждал звонка Сиверова, ответил сразу же, только один гудок успел раздаться в трубке.
После необязательных вежливых фраз Глеб задал вопрос, ради которого звонил:
– Я хотел бы узнать, числится ли что-нибудь за пистолетом системы «Макаров», – и Сиверов продиктовал восьмизначный номер.
– Минут через сорок-пятьдесят я позвоню и дам ответ.
Все это время, в ожидании ответного звонка Глеб слушал музыку. Он знал, что только она поможет ему сейчас привести в порядок мысли, прояснить сознание, собрать все данные, сложить их в одну стройную цепочку. Когда закончился диск и музыка смолкла, зазвонил телефон.
Глеб снял трубку. Звонил Поливанов.
– Пистолет системы «Макаров» под этим номером нигде не зарегистрирован.
Глеб поблагодарил за сообщение. Он так и предполагал.
А Поливанов уже знал, что на двух его людей было совершено нападение. Вернее, это даже нельзя назвать нападением. Но докладывать о случившемся генералу Потапчуку полковник не собирался.
У Глеба Сиверова, конечно же, тоже появилось подозрение, что скорее всего, нападавшие связаны с Поливановым, но никаких фактов, подтверждающих его догадку, не было, и Глеб перестал думать об этом.
* * *
Уже далеко за полночь окончательно пришедший в себя, успевший принять душ, Альберт Николаевич Прищепов набрал телефонный номер, по которому он звонил очень редко, только в экстренных случаях.
– Да, слушаю, – раздался немного сонный голос Владимира Владиславовича Савельева.
– Это Прищепов.
– Я узнал, – пробурчал Савельев. – Чего звонишь?
Что стряслось?
– Владимир Владиславович, тут у меня есть одна проблема.
– Какая проблема?
– Я должен с вами встретиться и обо всем поговорить.
– Действительно серьезно?
– Да, очень.
– Сейчас пришлю машину.
Савельев хоть и отвечал сонным голосом, но в это время не спал. Перед ним на столе стоял шестнадцатиразрядный калькулятор и лежал небольшой коричневый блокнот, страницы которого были испещрены колонками шестизначных чисел.
* * *
Через полтора часа у подъезда Владимира Владиславовича Савельева остановилась машина. Из нее выбрался Альберт Николаевич Прищепов в кашемировом пальто и роскошном кашне. Лицо его выглядело помятым.
Водитель и охранник проводили Прищепова до двери квартиры.
Охранник открыл ее своим ключом И пропустил Прищепова. Владимир Владиславович Савельев в дорогом шелковом халате вышел в просторную прихожую навстречу гостю.
– Ну, что стряслось, любитель изящных искусств? – вместо приветствия пробурчал Савельев.
Альберт Николаевич, даже не сняв пальто и кашне, устроился в кресле и принялся рассказывать Савельеву обо всем, что случилось Савельев внимательно выслушал, затем попросил Прищепова пройти в гостиную, а сам стал звонить по телефону.
Минут через пять он появился перед Прищеповым.
– Мне обещали выяснить. И завтра я уже буду располагать полной информацией об этом человеке. Ты говоришь, Федор Молчанов?
– Да, – кивнул головой Прищепов.
Вид у него был взъерошенный.
– Ну ты и выглядишь… Меценат, мать твою, словно тебя из задницы только что вытащили.
Прищепов дернулся, но, сдержавшись, лишь поплотнее запахнул полы своего пальто.
– Да…
– Ну ладно, с этой красавицей я разберусь. Слава Богу, у тебя хоть хватило ума узнать ее адрес.
– Да, если мы с ней не разберемся, может беда случиться.
– Не бойся, – хлопнул его по плечу Савельев. – Проводите его, пусть шофер отвезет, – дал он распоряжение охраннику, и Прищепов, раскланявшись, удалился из жилища Савельева.
Правда, квартира Владимира Владиславовича мало напоминала жилье. Она больше походила на офис: компьютеры, закрытые белые шкафы, аппаратура, упакованная в фирменные картонные коробки, множество газет, сложенных пачками на белых письменных столах.
* * *
Еще через четверть часа, уже в три часа после полуночи, Владимир Владиславович Савельев сидел в вертящемся кресле. Роскошный восточный халат, перстень с брильянтом, белая рубашка, выглядывающая из-под халата, галстук – все это совершенно не вязалось с деловой обстановкой квартиры. Перед Савельевым стояли два человека.
– Значит, так, ребятки. Дело, в общем-то, серьезное. И выполнить его надо безукоризненно. Вот адрес, посмотрите и запомните, – Савельев показал квадратный лист бумаги, на котором чернела крупная надпись, сделанная фломастером. – Запомнили?
