Много позже он просто корчился от стыда, вспоминая, как мать вела его к выходу из замка - растрепанного, рыдающего, полуослепшего от слез. Они вышли на лужайку у подножия замка, Нарцисса отпустила плечо Драко и, повернув камнем внутрь свой тяжелый старинный перстень, переплела пальцы с пальцами сына. Острые грани крупного сапфира больно впились Драко в ладонь, личный портключ матери сработал - и вихрь перемещения выбросил Малфоев на тисовую аллею прямо у дверей мэнора. Родной дом встретил их глухой мертвенной тишиной и запахом мастики: за время отсутствия хозяев вышколенные эльфы в значительной мере ликвидировали тот беспорядок, который оставили в поместье люди Лорда. Когда Нарцисса и Драко вошли в вестибюль, перед ними с тихим хлопком появился старый Грамблер - родоначальник всего поголовья малфоевских домовиков - и рухнул на колени.
- Госпожа Нарцисса! Мастер Драко! - старик захлебывался и дрожал всем телом. - Те люди… они ушли, госпожа! Они… не вернутся больше?
- Нет, Грамблер, - бесцветно сказала мать и опустилась в мигом подставленное эльфом кресло, - они не вернутся. Дома все в порядке?
- Да, госпожа! Я сейчас представлю вам подробный отчет…
- Позже. Проводи мастера Драко наверх и уложи его спать.
- Мама! - хрипло сказал Драко.
- Драко, иди. Пожалуйста, сынок. Мне надо подумать.
- Надо идти к этому негру, - мозг Малфоя судорожно просчитывал всевозможные варианты спасения отца, - он, кажется, знаком с папой… Возможно…
- Нет. Если отец не вернется к утру, я пойду к Поттеру.
- К кому? - неверяще переспросил Малфой.
- К Поттеру, Драко. Он… кое-чем мне обязан. Быть может, мне удастся его уговорить.
Даже сейчас Малфоя выворачивало наизнанку при мысли о том, что мать будет унижаться перед паршивым полукровкой, но, глядя в застывшие голубые глаза Нарциссы, он покорно кивнул и, сопровождаемый домовиком, поднялся к себе в спальню. Залпом проглотив стакан Успокоительного зелья, поданный Грамблером, Драко отослал эльфа, не раздеваясь, рухнул на постель и погрузился в глубокий сумрачный сон без сновидений.
…Утром он проснулся словно от толчка, с острым, стыдным чувством голода, неумолимо сосущим под ложечкой. Драко с трудом поднялся с кровати, плеснул в лицо водой из серебряного умывального тазика, который эльфы по старинному обычаю каждое утро водружали на туалетный столик, и вышел из спальни. На лестнице, ведущей в гостиную, он бросил взгляд вниз и остолбенел: прямо в центре комнаты, на старинном обюссонском ковре неподвижно стоял высокий человек в рваной темной мантии.
- Мама! - закричал Драко и вихрем полетел вниз. - Мама!! Иди сюда!
Он судорожно обнял отца, но тот продолжал стоять как статуя, бессмысленно глядя в пол. Потом медленно поднял голову. Драко отшатнулся - белки глаз Люциуса были ярко-алого цвета, а тонкие ноздри отвратительно окольцованы присохшими корочками крови. Зеленоватая бледность осунувшегося лица резко контрастировала с черными ямами подглазий.
«Легилименция…», - с ужасом понял Драко, вспомнивший свою работу у Лорда.
- Люциус! - мать сбежала вниз по лестнице, бросилась к отцу, как слепая, ощупала пальцами его лицо и откинула со лба грязные спутанные волосы. - Как?.. Когда?..
Отец молчал.
- Люци… - шепотом сказала Нарцисса, сжимая лицо мужа в ладонях, - что?..
Губы старшего Малфоя пошевелились. По телу прошла волна дрожи, и исцарапанная рука с грязными обломанными ногтями нырнула в карман мантии. Драко, обмирающий от непонятного чувства страха, увидел, что отец молча протягивает матери помятый пергаментный свиток. Из-за плеча матери Драко прочел: «Я, Северус Тобиас Снейп, находясь в здравом уме и ясной памяти, объявляю следующее своей последней волей…»
Текст завещания покойного крестного оказался предельно прост. Все свое имущество (на которое, к слову сказать, не позарился бы и последний нищий маггл) он оставил Люциусу «в память о нашей дружбе и неоценимых услугах, оказанных мне мистером Л. А. Малфоем в годы моей работы». Эта фраза вызвала на скулах матери тонкую дымку нездорового румянца. Она медленно свернула пергамент и отступила на шаг.
