– Предосторожность необходима во всех случаях! А более всего – в военное время. Тут малейшее упущение может погубить целую армию!..
Главнокомандующий во все время похода почти никогда не раздевался, чтобы быть в ежеминутной готовности.
Когда армия проходила в Верхней Австрии богатое местечко, Кутузову донесли, что жители, желая задобрить французов, припрятали большое количество печеного хлеба в местном костеле. Времени на уговоры не было: неприятельский авангард наседал на полки Милорадовича. Войска меж тем уже три дня даже не нюхали хлеба. Михаил Илларионович не мешкая подъехал к костелу и приказал отбить дверь. Точно, хлеб был найден, и в немалом количестве. Для раздачи по полкам потребовали приемщиков. Кутузов слез с лошади и сел на поданную скамью, у самой дороги.
Мимо него носили хлеб – кто в мешке, кто в поле. Одного из солдат Михаил Илларионович остановил. Он вынул из его полы продолговатый хлебец, разломил на куски и, разделив между окружающими генералами, ел свою порцию с отменным аппетитом.
– Спасибо немцам, – приговаривал он, – за их заботливость о наших врагах!..
23 октября русские перешли при городе Энсе реку того же имени, быструю, как стрела. Маршал Мюрат весь день напирал на арьергард князя Багратиона, стремясь обойти и отрезать его от переправы. Не преуспев в своем намерении, он почти одновременно с Багратионом приблизился к реке, приказав овладеть мостом. В эти минуты павлоградские гусары спешились и под страшным картечным огнем зажгли мост со стороны отступающих. Французы бросились тушить пожар. Следивший за всеми действиями Кутузов обратился к отряду егерей:
– Егери! Вы – русские! Так делайте то, что русским должно делать!..
С громким «ура» егери пролетели под картечными выстрелами сквозь огонь, штыками прогнали французов и запалили мост с противоположного конца.
Выполняя волю австрийского императора, Кутузов должен был, заслонясь быстрой рекой, держаться и скрепя сердце выигрывать время. Для этого он отрядил корпус союзников под командованием графа Мерфельда занять переправу выше по течению Энса, у городка Штейер. Однако Наполеон очень скоро атаковал австрийцев, оттеснил их и овладел переправой. Теперь Кутузову приходилось не мешкая отступать, тем более что Мерфельд получил повеление гофкригсрата отделиться со своим отрядом от русских и двигаться к защите переправы у Вены. Таким образом, австрийцы оголили левое крыло армии, которой грозило быть припертой к Дунаю.
А Наполеон все усиливал натиск. Уже на другой день, как Кутузов покинул Энс, арьергард русских был стремительно атакован Мюратом у местечка Амштеттен. Нападение оказалось столь опасным, что Кутузов лично выехал к месту сражения. Багратион и Милорадович попеременно сталкивались с французами. Ни одно дело не обходилось без того, чтобы неприятель не отступил от наших в большом расстройстве. Французы подавались вперед единственно потому, что в планы русского главнокомандующего не входило удержать ту или иную позицию. Но где нужно было убавить порывистый ход неприятеля, там всегда брали верх русские. Пока не Наполеон диктовал ход событий, а Кутузов навязывал ему свою тактику.
Ожесточенным сопротивлением своих войск русский главнокомандующий подавал Наполеону мнимую надежду на близость генерального сражения. Он желал ввести в заблуждение своего грозного противника, чтобы тот не мог угадать наверняка, стремится ли русская армия за Дунай или же отступает, как желали того австрийцы, в направлении Вены.
9
Выгодная позиция у Санкт-Пельтена, кажется, предоставляла возможность дождаться на правом берегу Дуная армию Буксгевдена, которая вступила уже в Моравию. Так полагали русские генералы, когда Кутузов приказал построить войска в боевой порядок и отправил Инзова осмотреть предмостное укрепление у Кремса. Согласно повелению императора Франца оно должно было быть готово еще двумя днями раньше.
Однако дежурный генерал сообщил, что австрийцы и не думали приниматься за дело. Одновременно разведка донесла о новой грозной опасности: целый корпус французов под командованием маршала Мортье уже находился на левом берегу Дуная, всего в двух переходах от русской армии. Вот-вот должна была появиться конница Мюрата. А путь на Вену был занят корпусами Бернадота и Даву. Это напоминало мешок. Размышляя о случившемся, Кутузов в сопровождении Четвертинского неспешно ехал в походной карете вдоль биваков. Он приказал остановиться в расположении Московского мушкетерского полка. Полковник Сулима уже бежал к нему с рапортом.
