Манкузо уже вложил револьвер в кобуру, достал из кармана пару резиновых хирургических перчаток и стал их натягивать.
— Черт бы тебя!…— наконец переведя дыхание, проговорил Росс.— Где же ты, черт подери, болтался?
Манкузо расстегнул ворот рубашки:
— Не достал билета на курьерский, пришлось добираться пригородным…
Он наклонился над остывающим трупом, обыскал все карманы, вынул деньги и снял с руки часы.
— На кой черт это тебе надо?
Манкузо докончил ощупывать карманы.
— Где бумажник? Надо же узнать, кто он такой. И еще — чтобы здешние "копы" решили: это простое ограбление, не больше.
— Хватит, Джо! — Росс оторвался от косяка и приблизился к Манкузо, аккуратно перешагивая через лужицы крови.
— Что хватит? — удивился тот.
Вместо ответа Росс высыпал в руку Манкузо все четыре бляхи.
— Ты что, едрит-твою мать,— сперва не понял Манкузо,— совсем?…
Он так и не докончил фразы. На перчатке у него поблескивали четыре маленькие бляхи: набор таких блях в Вашингтоне могла иметь только одна категория лиц — сотрудники секретной службы США.
ПЯТНИЦА
12 августа, 1988
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
7.50
В небольшую комнату № 4776-А в северо-западном крыле четвертого этажа штаб-квартиры ФБР были втиснуты два стола. На одном можно было видеть кожаный бювар и подставку с двумя шариковыми ручками, а также японский видеомагнитофон "Сони", телевизионный монитор с подключенными наушниками и аккуратную стопку видеокассет в черных пластиковых коробочках.
Второй стол был сплошь завален старыми газетами и журналами, бумагами, обертками от конфет и пустыми пакетиками из-под апельсинового сока. Нетрудно догадаться, какой из двух столов принадлежал Манкузо. В данный момент он и сам находился на своем рабочем месте: задрав ноги на самую середину газетной кипы, уставился на первую страницу столичной "Пост". Заголовок длиной в три газетные колонки гласил:
ФЭЛЛОНА НАЗЫВАЮТ ПЕРВЫМ КАНДИДАТОМ В ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТЫ.
Ниже красовалось фото Фэллона, покидающего госпиталь "Уолтер Рид" в инвалидной коляске. Улыбка и поднятый вверх большой палец. Манкузо, мальчишкой, тоже сделал однажды такой жест и тут же схлопотал от своей бабушки затрещину: у итальянцев палец торчком означал нечто иное.
Сложив газету, Манкузо швырнул ее на стол. Затем, откинувшись на спинку стула, стал наблюдать, как Росс в который уже раз прокручивает видеопленку с записью сцены убийства Мартинеса. На экране монитора Мартинес и Фэллон, словно две марионетки, то падали на деревянный помост, то — при обратной перемотке — вскакивали, как будто их дергали за шиворот невидимые нити.
Наконец Манкузо тронул шнур от его наушников.
— Ты чего? — Росс приподнял шлемофон.
— Может, скажешь, зачем тебе все это?
— Ищу ответа.
— Его не будет.
— А что, только бутерброды, как ты говоришь? — буркнул Росс.
— Именно так,— подтвердил Манкузо, откидываясь на спинку стула.
Росс разозлился:
— Вчера ночью мы уже попытались действовать вслепую. Хватит!
Наклонившись, Манкузо совсем тихо прошептал, так, чтобы услышать его мог только один Росс:
— Мы тут не виноваты. Этот тип оказался слишком уж сообразительным — добром такие вещи не кончаются.
— А в газетах что-нибудь есть? — Росс положил шлемофон на стол.
— Смеешься? — просипел Манкузо.— Такие, как он, все делают тайно. Никто не знал, что он жил, никто не знает, что он умер.
В этот момент дверь комнаты отворилась. На пороге стояла Джин, блондинка из машбюро, в руках — большой коричневый конверт.
— Привет, красотка! — обратился к ней Манкузо.— Как у тебя ребрышки, еще видны?
— Хочешь узнать — плати! — фыркнула Джин.
— Я бы с радостью.
Бросив конверт ему на колени, она удалилась, хлопнув дверью.
Манкузо снял ноги со стола, пошарил под газетами и извлек оттуда карандаш, с помощью которого вскрыл конверт.
— Сиськи у этой крали что надо…
Манкузо выложил на стол содержимое конверта — два официальных бланка Центрального разведывательного управления, запечатанных красным штампом: "Только Для Служебного Пользования".
— Похоже, твой дружок Уилсон расстарался,— заметил Росс.
— Н-да. Братская взаимопомощь двух компаний. Прямо душа радуется.— Манкузо сломал печать на сложенном бланке: оттуда выпало черно-белое фото Рольфа Петерсена.
