Дальнейшее развитие данная тема получила в работах С. М. Соловьева, одного из основоположников буржуазной историографии. Соловьев рассматривал события последней четверти XIV в. через призму борьбы московского князя за единовластие с соседними Тверским и Рязанским княжествами и Литвой. Усиление Московского княжества привело к открытой борьбе с Ордой. «После Вожской битвы московский князь не мог надеяться, что Мамай ограничится местью на Рязанские земли» и повторит Батыево нашествие[35].
Соловьев указывает, что Мамай вступил в союз с Ягайло Литовским, «который имел много причин недоброжелательствовать Московскому князю»[36]. Характерно, что позицию рязанского князя Соловьев рассматривал не как предательство, а как следствие недавнего страшного опустошения, постигшего Рязанское княжество в результате набега Мамая в 1379 г. Олег не надеялся, чтобы Дмитрий Московский «дерзнул выйти против татар», и решил только предупредить его, сообщив о появлении Орды у устья р. Воронеж. Рязанский князь полагал, что князь Дмитрий оставит Москву и отойдет либо в Нижний Новгород, либо за Двину[37]. Соловьев приводит версию о плане раздела Московского княжества после его разгрома между Литвой и Рязанью, но говорит об этом осторожно («говорят»). О количестве собранных сил в одном месте приводится цифра 150 тыс. человек: «Собралась огромная рать, какой прежде никогда не видывали на Руси, — 150 000 чел.!». В другом месте указывается цифра 400 тыс.
Особенно важна оценка результата битвы. По мнению Соловьева, она служила, с одной стороны, доказательством того, что сформировавшееся Русское государство успело объединиться, окрепнуть — и Куликовская битва послужила доказательством этой крепости, — а с другой — «она была знаком торжества Европы над Азией»[38]. Как и победы в Каталонской битве, где римляне спасли Западную Европу от гуннов, и в Турской битве, где было остановлено нашествие арабов, Куликовская битва имела характер «отчаянного столкновения Европы с Азией, долженствовавшего решить великий в истории человечества вопрос — которой из этих частей света торжествовать над другой». Куликовская битва, в-третьих, служила освещением нового порядка вещей, начавшегося и утвердившегося на северо-востоке[39]. Этот порядок проявился в единстве усилий русских княжеств за национальное освобождение. Но победа граничила с тяжким поражением, так велики были потери. Оскудение в людях «дало татарам еще кратковременное торжество над куликовскими победителями»[40] спустя два года (1382).
Полное развитие буржуазная концепция в XIX в. нашла в работах В. О. Ключевского. Если Соловьев рассматривал географический фактор в качестве одной из причин возвышения Москвы, то Ключевский уже писал, что «исторические силы, работавшие над подготовкой успехов Московского княжества, с первых минут своего существования» проявились в экономических условиях.
«Выросши среди внешних гроз и внутренних бед…», Северная Русь «чувствовала потребность в политическом сосредоточении своих неустроенных сил, в твердом государственном порядке, чтобы выйти из удельной неурядицы и татарского порабощения»[41].
В вопросе о роли места событий конца XIV в. Ключевский следовал за Соловьевым. Он повторяет, что тверской князь «неоднократно наводил на Русь Литву, столько зла наделавшую православным христианам, и нередко объединялся даже с поганым Мамаем». «Наконец, почти вся северная Русь под руководством Москвы стала против Орды на Куликовом поле и под московскими знаменами одержала первую народную победу над агарянством. Это сообщило Московскому князю значение национального вождя северной Руси в борьбе с внешними врагами»[42].
Пятисотлетие Куликовской битвы было отмечено главным образом представителями дворянской историографии Д. И. Иловайским, Н. С. Голицыным, Д. Ф. Масловским и Н. П. Михневичем.
Принято считать, что основные положения, составлявшие дворянскую концепцию Куликовской битвы, окончательно сформулировал в конце XIX в. Иловайский, но, по сути дела, он ничего нового по сравнению с Карамзиным не дал. Иловайский рассматривал объединение сил вокруг Московского княжества как естественный союз северорусских княжеств против исконного врага. По его мнению, особенно важным для Москвы был союз с Рязанью, которая прикрывала Московское княжество от монголо-татарского нашествия
