Я подошел к Бажене со спины, удрать она не успела, а когда поняла, что намерения у меня серьезные, начала ныть:
— Я не хотела брать деньги. Прости. Я все верну. Заработаю и верну.
— Ты хотела сказать, украдешь? — строго проговорила Алиса.
Бажена шмыгнула носом:
— Глеб, отпусти меня, ну, пожалуйста, — она резко дернулась вперед, но я усилил хватку.
— Где Люськин телефон?
Бажена молчала.
— Говори!
— У меня его нет.
— Только не надо вешать лапшу, я тебе не верю.
— Правда, нет телефона.
— Где он?
— Я его это… продала.
— Кому?
— Сашке.
— А ты молодец, времени зря не теряешь.
— Глеб, у Варьки младший брат болеет, а им есть нечего, мы еды купили и одежду Павлику.
Стоявшие чуть поодаль девчонки и парень подтвердили слова Бажены. Я им не верил, зато Алиска растрогалась:
— Глеб, а вдруг не врут?
— Алис, я тебя умоляю, врут и не краснеют.
— Пошли, — неожиданно бойко отозвалась Бажена.
— Куда?
— К Варьке. Сами все увидите.
Не знаю, зачем я поддался, но мы пошли за Баженой к девятиэтажке; на всякий случай я крепко держал ее за руку, а она, изредка переговариваясь с подругами и парнем, громко шмыгала носом.
На первом этаже в третьем подъезде Бажена остановилась у обшарпанной двери и коснулась кнопки звонка. Не прошло и пяти секунд, дверь открылась. На пороге стояла худющая девчонка с изжелта-бледным лицом, впалыми щеками и настолько тоненькой шейкой, что казалось, достаточно легкого дуновения ветерка, и шея переломится, словно хворостинка.
— Это Варька, — сказала Бажена. — А там Павлик. Мать и бабка у них тоже бухают, мы Варьке с Павликом помогаем. У них туго с деньгами, есть совсем нечего.
Я даже не стал вдаваться в подробности, развернулся и вышел на улицу. Алиска задержалась и нагнала меня спустя пять минут.
— Глеб, это ужасно. Ты видел девочку? Она похожа на призрак. Я дала им денег.
Я молчал.
— Почему ты молчишь?
— Думаю.
— О чем?
Ответить мне помешал возглас Бажены:
— Глеб, если хочешь, я могу показать, где зависает Сашка, может, ты сможешь выкупить у него Люськин телефон.
— Пошли.
— Вы не сердитесь? — спросила Бажена, когда мы миновали рынок, пересекли пустырь и шли запыленной дорогой вдоль огороженной бетонным забором стройки.
— Какая тебе разница, ты ведь не перестанешь воровать.
— Я могу.
— Не сможешь.
— Спорим на соточку? — глаза Бажены заблестели.
— Долго еще идти?
— Нет, почти пришли. Сашка с парнями там, — Бажена кивнула на примостившуюся недалеко от забора каменную постройку с узкой металлической дверкой.
Потянув на себя дверь, я заглянул внутрь и увидел небольшую (примерно полтора на полтора метра) площадку и идущую в темноту винтовую лестницу.
— Это что, вход в подземелье?
— Типа того, — улыбнулась Бажена. — Сашка точно там. Полезешь?
— Глеб, не надо, — Алиса держала меня за руку, мотая головой.
— Все в порядке. Ты стой здесь, ничего не бойся.
— Подожди, — сказала Бажена, видя, что я ступил на площадку. — Я первая спущусь. А то тебя пацаны отлупят.
— Глеб! — крикнула Алиска, но я знаком показал ей, чтобы она умолкла.
Бажена ловко спустилась по винтовой лестнице и громко крикнула в пустоту:
— Сашк!
Я попытался осмотреться и сообразить, где очутился. Вдалеке горела тусклая лампочка, и пока глаза адаптировались к полумраку, в нос ударил запах нечистот и прелой листвы.
— Это канализация?
— Нет, — Бажена сделала несколько шагов по узкому коридору, и я услышал торопливые шаги.
— Кто здесь?
— Макс, это я. Бажена.
— Чего надо?
— Сашка здесь?
— Ну.
— Позови его.
— Зачем? — высокий худой парень заметил меня и, пригнувшись, спросил: — Кто это?
— Глеб. Ему нужен Сашка.
Макс подошел ко мне почти вплотную, осмотрел, осветив с ног до головы ярким фонарем, и хмыкнул.
Стоило ему скрыться за поворотом, как Бажена начала шептать мне на ухо:
— Макс — урод. Он у меня зимой деньги три раза отнимал, а Маринка из-за него в интернат попала.
Я слушал Бажену вполуха; не верилось, что десятилетняя девчонка настолько освоилась на улице, что бесстрашно спускается под землю, водит дружбу с сомнительными типами, шарит по чужим сумкам, обчищает карманы и при этом чувствует себя в своей стихии.
Вскоре раздались шаги, приглушенные голоса и смех.
