– Да, ваше величество, чуть не упустил момент! Прошу, помилуйте этого парня: у него острый глаз – выйдет отличный стрелок для нашей армии. Четверо его жертв, несомненно, подтвердили бы, сколь мастерски он всадил стрелы в их шеи!
Мира поняла, что главный мотив герцога – досадить ей. Отпустить на свободу именно тех, кого она считает наиболее достойными наказания. А заодно испытать, насколько императрица послушна его воле. Еще недавно Мира дрожала бы от ярости и негодования, если бы кто-то посылал людей на казнь с единственной целью – досадить ей! Ярость лишила бы ее способности мыслить и действовать. Это было бы очень скверно. Правитель должен всегда помнить свою цель. Цель известна, и для ее достижения нужен мир с лордом-канцлером.
– Милорд, я полностью согласна с вашими доводами. Но вспомните: указ о помиловании будет зачитан в присутствии множества людей. Мы должны учесть, какое впечатление произведет на народ наш выбор. Если мы посреди Фаунтерры отпустим на свободу грабителя и убийцу, среди людей может возникнуть опасение, что он вновь примется грабить и убивать. И боюсь, эта догадка не окажется совсем безосновательной… Подумаем же о нашем авторитете, милорд! Подданные должны видеть, что мы заботимся о них!
Предложение создать видимость заботы находило отклик в сердце лорда-канцлера. Он соглашался с решением владычицы, мигом забывал о человеке, которого только что хотел спасти, и переключал внимание на рисуночки в блокноте. Минерве удалось оставить в темнице большинство убийц, так и не вступив в открытый конфликт с Ориджином. Она радовалась тому, что смотр подходит к концу, а большинство в списке помилованных действительно заслуживает помилования. Даже судейский секретарь поглядел на нее с уважением. Но вдруг герцог Ориджин отвлекся от шаржей, чтобы глянуть в список помилованных, и резко вскинул руку:
– Достаточно! Мы имеем уже пятнадцать имен в списке.
– Шесть дел, милорд, еще не были рассмотрены, – возразил секретарь.
– Что ж, видимо, боги не слишком благосклонны к этим шестерым.
– Но список еще не полон, – удивилась Мира. – Нам следует помиловать семнадцать человек, значит еще двое…
– Ваше величество, у меня есть к вам особая просьба, – сказал герцог неприятно вкрадчивым тоном. – Прошу в качестве исключения рассмотреть два дела заочно и вынести по ним положительный вердикт. Заверяю, что эти две обвиняемых в высшей степени достойны помилования. Прелестная дочь и любящая мать, обе благородных кровей, обе происходят из древнего и славного северного рода, а преступления их ничтожны: одно убийство, одно покушение, один небольшой обман…
Герцог подал Мире две грамоты о помиловании. Не пометки в списке, а полностью составленные документы, в которых недоставало лишь подписи. Имена значились в самой заметной графе, вписанные изящным каллиграфическим шрифтом: Сибил Дорина Дениза и Глория Сибил Дорина. Графиня и леди Нортвуд.
Минерве показалось, что зрение подводит ее. Она уточнила, чтобы избежать ошибки:
– Милорд, вы просите меня подписать помилование для Сибил Нортвуд?
– Крайне настоятельно прошу. Также и для ее дочери.
– Полагаю, вы осведомлены, какое… влияние оказала на мою судьбу эта женщина?
На лице герцога проступила легкая тень смущения.
– Ваше величество, имеются весьма весомые причины для этого шага. Графство Нортвуд в данный момент практически лишено власти. Граф Элиас стар и бессилен, а его первый сын Крейг интересуется только армией, игнорируя иные вопросы. Скоро в Нортвуде начнется хаос, и Крейгу станет нечем кормить свое войско. Что крайне неприятно, поскольку его войско – все десять тысяч боевых медведей – торчит здесь, на берегу Ханая.
– Как я понимаю, милорд, это вы привели их сюда.
Герцог поджал губы.
– Верно, и очень об этом жалею. Но неважно, почему они здесь, важно то, что их нет в Нортвуде. Графство осталось и без реальной власти, и без армии. Скоро Крейгу придется жечь собственные города, чтобы принудить к повиновению, а затем грабить соседние земли, чтобы прокормить солдат. А графине Сибил подчинится и пасынок с его армией, и графство. Она умеет держать медведей в руках, вам ли не знать!
