Лоувилль (Земли Короны)
Странная процессия двигалась по улицам Лоувилля – с расстояния напоминала карнавал. Впереди вышагивала шестерка всадников с копьями, в тулупах и высоких полированных шлемах. За ними катили три больших гербовых фургона. На козлах каждого восседал чертовски важный возница, нахохленный, как воробей. Рядом с возницей находился стрелок, держа на коленях арбалет, еще пара стрелков сидела на запятках. При каждом фургоне имелось еще по три человека в шубах. Они звучно тарабанили в двери домов, входили внутрь, спустя недолгое время выходили и перемещались к следующему дому. Один из этих всегда держал подмышкой увесистую книгу, другой – мешок за плечами. При выходе из дома в мешке что-то звенело; человек высыпал содержимое в фургон и налегке вбегал в следующий дом. От этой суеты, от визитов в натопленные дома пешие раскраснелись, взопрели. Под их распахнутыми шубами виднелись темно-синие камзолы. В арьергарде, за фургонами, клацала подковами дюжина всадников, а за ними, отставая на сотню футов, брела нестройная толпа горожан.
Джо долго смотрел на все это и никак не мог взять в толк: что происходит? Горожане высыпали на улицы – наверное, праздник. Конники при параде, фургоны с гербами да флажками – тоже как на празднике. Но лица у людей не больно-то веселые: всадники угрюмы и скучливы – при деле; горожане – какие-то растерянные, хмурые. А эти, в мундирах и шубах, явно выносят что-то из домов…
Десятник Билли, бывший в разведке вместе с Джо, выдвинул догадку:
– Видать, собирают средства на доброе дело. В городе несчастье – случился пожар или рухнула стена. Вот молодцы – всем миром скинулись!
– Больно мрачны они для добрых дел, – отметил Весельчак. – Я думаю, помер кто-то важный. Все жертвуют на похороны да поминки.
– А я думаю, – сказал Лосось, – это процентщики собирают долги. Ведь если люди жертвуют, то добровольно, правда?.. А здесь оно как-то все шероховато…
Верно: в домах, куда врывались мундиры, слышалась гулкая возня. Вот раздался треск дерева, звон битой посуды; трое мундиров вышли, неся заветный мешок, а за ними на улицу вывалил хозяин дома. Он гнулся в пояснице, будто от удара под дых, и хрипел что-то. Крайний мундир обернулся и замахнулся дубинкой, битый хозяин поспешно скрылся в дверях, мундир хохотнул.
– Бродяга, – спросил Билли, – ты ж городской, знаешь ихние порядки… Скажи, что оно такое?
– Будто сами не видите, – пожал плечами бывший пивовар.
Пятеро разведчиков стояли на площади, к которой приближалась процессия. Чтобы особенно не притягивать взглядов, они купили по кружке горячего вина – мол, стоим себе, пьем, обычное дело. Но даже без вина на них никто бы и не глянул: внимание горожан целиком поглощали мундиры с фургонами. В близости от разведчиков собралась группа из пары дюжин человек – видимо, жителей площади. С тревогою они наблюдали, как фургоны ползут к их домам.
– Сколько ж можно!.. – говорил один. – Трех недель не прошло!..
– У меня цеховая льгота, – тихо твердил другой. – Так им и скажу: цеховая льгота, подписана лично бургомистром. Я им бумагу покажу.
– Срать им на льготу, а бумагой подтереться, – ответил кто-то.
Еще один чуть не плакал:
– Как жить-то?.. Четверо детишек у меня… И так кормить нечем, а теперь-то что?..
– Разбойники!.. – воскликнула женщина.
Тут Джо отметил: а женщин-то на площади раз, два – обчелся. Смотрят в окна, не отлипая от стекол, но на улице – сплошь мужчины.
Угрюмый карнавал уже выезжал на площадь. Всадники разъехались клином, расчищая просеку для процессии. Первый фургон вместе с троицей мундиров замаячил на площади, а головной всадник рявкнул:
– Слушай указ!
Горожане притихли.
– Министерством налогов и сборов ее императорского величества – постановлено! По насущной государственной необходимости, для преодоления последствий войны, провести – сбор подати наперед! Всякий взрослый житель Земель Короны в счет месяца апреля обязан уплатить подать размером – три десятины от обыкновенного дохода! К сбору приступить – немедленно!
