– Дядя Уолтер, – без выражения ответила Клеа.
– Какое преступление совершил дядя Уолтер?
– Кража. Мошенничество. Торговля краденым. – Она пожала плечами. – Выбирай, что хочешь. У дяди настоящий криминальный талант… и длинный послужной список.
– У Клеа, кстати, тоже, – сказал Ричард.
Клеа вскинула подбородок. Впервые за много времени она продемонстрировала искру гнева:
– Неправда!
– Вот как? А как же с условной судимостью в детстве?
– То дело закрыто!
– Закрыто не значит уничтожено. В двенадцать лет вас арестовали при попытке заложить украденные драгоценности. В четырнадцать вы с вашим двоюродным братом обокрали полдюжины домов в Бикон-Хилл.
– Я была еще маленькая и не понимала, что делала!
– И чем же вы тогда, по-вашему, занимались?
– Мы делали то, что велел нам дядя Уолтер!
– Неужели дядя Уолтер обладал такой властью над вами, что вы не умели отличать добро от зла?
Она отвернулась.
– Дядя Уолтер был… человеком, которым я гордилась. Видите ли, я выросла в его доме. Нас было всего трое. Мой двоюродный брат Тони, дядя и я. Теперь-то я прекрасно понимаю, как плохо мы начали. А тогда кражи… казались мне какими-то ненастоящими, что ли. Своего рода игрой. Дядя Уолтер нас подначивал: «Ну-ка, хватит вам ума взять вон тот дом?» Если мы не оправдывали его ожиданий, то чувствовали себя трусами. Дело было не в деньгах… деньги никогда не играли особой роли. – Она подняла голову. – Главное – победить, справиться с трудной задачей!
– А как же все-таки с проблемой добра и зла?
– Потому-то я и вышла из игры… В восемнадцать лет я уехала от дяди, стала жить отдельно. И целых восемь лет вела честную жизнь. Клянусь!
– Ну а дядюшка ваш тем временем продолжал обчищать дома. По словам сотрудников уголовного розыска, на его совести несколько дюжин квартирных краж в богатых районах Бос тона. К счастью, при этом никто не по страдал.
– Он никогда никого не обижал! У дяди Уолтера даже оружия не было.
– Вот именно… Он был взломщиком-виртуозом.
– Он клялся, что никогда не залезает в дома людей, которым кражи не по карману.
– Ну конечно! Он шел туда, где водились денежки… Как и всякий нормальный вор.
Клеа упорно смотрела вниз, на сцепленные кисти рук. Неужели она преступница? Джордан подумал, что она не похожа на закоренелую воровку. И все же она с самого начала несколько раз обманула его. Он понимал, что не должен верить собственным глазам, собственным инстинктам. Особенно в том, что касается ее.
Он снова начал читать. В папке лежало несколько страниц, исписанных аккуратным почерком Ники Сахарова: даты ареста, срок, подробности отбытия наказания. Фотокопия газетной вырезки, в которой описывался богатый жизненный путь Уолтера Райса. В Бостоне и его окрестностях он стал настоящей легендой. Как и го ворила Клеа, старый Уолтер никогда никого не обижал, не ранил. Просто обворовывал богатых горожан, причем обворовывал, если так можно выразиться, стильно. Его прозвали «Вор с красной розой» за привычку всегда оставлять на месте преступления свою визитную карточку: одинокую розу, словно символ извинения перед жертвами.
Однако даже самого искусного вора иногда постигает неудача. В случае Уолтера неудача приняла вид бдительного домовладельца с заряженным пистолетом. Застигнутый на месте преступления, с пулей в предплечье, Уолтер выпрыгнул в окно, спасая свою жизнь.
Через два дня его арестовали в квартире племянницы, где он отсиживался и залечивал рану.
«Ничего удивительного, что она так ловко перевязала мне рану, – подумал Джордан. – У нее большой опыт».
– Похоже, нелады с законом – наследственная особенность Райсов, – заметил Ричард.
Клеа ничем не опровергла его слова.
– А что кузен Тони? – спросил Джордан.
– Отсидел шесть лет за кражу со взломом, – ответил Ричард. – По своим каналам Ники выяснил, что Тони Райс сейчас проживает где-то в Европе, подвизается на черном рынке, скупает краденые предметы антиквариата. Я прав, мисс Райс?
Клеа подняла голову:
– Тони оставьте в покое. Теперь он чист.
– Вы работали в паре с ним?
– Я работаю одна.
– Тогда как вы собирались сбыть краденое?
– Что именно?
– То, что вы собирались утащить у Гая Делэнси.
