– Ты как, пацан, прямо с сеялки?
– Ха-ха-ха!
– Да он привык по ночам удить.
– Ха-ха-ха!
Пусть смеются…
Среди едущих одна женщина. Полная, краснолицая, в мужской меховой шапке. Агроном отделения – она бывает на каждой пересменке.
А где же Маруся? Уже, наверное, там – с первой машиной уехала. Интересно, какая она? В дневной смене есть женщины, но больше пожилые. Одна только девушка.
Веселая, песни все время поет. Даже на пересменке. Заливает сошники маслом, а сама:
Но я упряма,
Ах как я упряма…
Юра тронул за плечо своего тракториста; он сидел рядом, у борта:
– А она молодая?
– Кто?
– Да Маруся.
Тракторист посмотрел на него ошалело и вдруг захохотал:
– Ха-ха-ха!.. «Она молодая»!.. Ой, не могу!
– Что смешного? – Юра обиделся. – Я ее не знаю, вот и спросил.
– Так ведь она не баба. Мужик. – Тракторист вытер рукавом выступившие слезы. – Ну, пацан, уморил.
Юра покраснел до ушей. Надо же так влипнуть!
– Фамилия у него Марусич. Вот все Марусей и кличут. Городской он, к нам сюда только на сев.
Полевой стан, как всегда во время пересменки, наполнен шумом и грохотом.
Один за другим с лязгом подъезжают тракторы, волоча за собой сцепы сеялок и поднимая тучи пыли. Оставляют сеялки на краю поля, а сами выстраиваются в линию возле вагончика. Усталые трактористы с черными, запыленными лицами, все похожие друг на друга, передают смену только что прибывшим.
Вот и Маруся. Мужчина не старый, но обрюзгший, с животом. Модный, с козырьком, берет, а под ним густые, свалявшиеся, как войлок, волосы. Зерно застрянет – прорастет. Всю пыль с полей собрал.
Тракторист отвел Марусю в сторону, толкует о чем-то, бросая на Юру быстрые взгляды. Наверное, говорят: навязали практиканта на нашу голову. А Маруся урчит недовольно. Он вообще не говорит, а урчит, словно голосовые связки у него не в горле, как у всех людей, а в животе. Сразу и не разберешь, что сказал.
Техуход провели вместе. Залили жидким маслом сошники, колеса заправили солидолом. Это для Юры уже привычное дело; он управился даже раньше Маруси. Тому не очень-то сподручно наклоняться – животик мешает.
Подъехал трактор.
– Готовы? – высунулся из кабины Петр. – Цепляй сеялки!
Трактор взревел, выплюнул облачко черного дыма и сильно дернул сеялку. Юра едва устоял на ногах, схватился руками за крышку.
Громоздкий агрегат, скрежеща, подскакивая на неровностях почвы, вышел в степь.
Начиналась ночная смена.
Огромное солнце висит на краю неба, зажигая всю землю своим красным неярким пламенем. Горит березовая рощица неподалеку от степного озера; горит, словно расплавленное, и само озеро. Горит трактор, горят сеялки; горят, как будто светятся изнутри, лица сеяльщиков. Даже на землю, черную, сырую, жирную степную землю, ложится багровый отсвет.
Красиво! И страшновато немного. Как будто это и не наша, а какая-то совсем другая, чужая земля.
Ну конечно, не наша! Незнакомая планета, только что открытая. А они – космонавты с ракеты, прилетевшей сюда. А это не трактор, не сеялки – исследовательский агрегат. Или нет! Это и трактор, и сеялки. Идет сев на вновь открытой планете – надо установить, пригодна ли она для заселения людьми. И им, лучшим из лучших, предоставили честь первым засевать земными злаками эту черно-багровую почву.
Солнце уже нырнуло за горизонт, только темно-красный краешек виднеется.
Где-то оно сейчас встает – и там кончается ночная смена. А здесь впереди еще целая ночь.
Ветер напомнил о себе – рванул раз, другой. Пыль ударила в глаза. Плохо!
Обычно ветер стихает после захода солнца. А сегодня, похоже, готовится бушевать всю ночь.
Стало темно. Тракторист зажег фары. Хорошо еще, что у него задняя есть. Хоть что-то видать.
Кончился гон. Трактор развернул сеялки и остановился. Петр выпрыгнул из кабины, пошел, проваливаясь по щиколотку в рыхлой земле, к сеяльщикам.
– Как, ребята?
– Порядок! – бодро ответил Юра.
– Что стал? – У Маруси рот набит зерном – оно не протравленное, можно жевать.
– Семена везут со станции. Заправимся – и дальше.
Вдалеке, по невидимой дороге, плыли, протыкая тьму, два тоненьких лучика света.
Автомашина подъехала, развернулась задним бортом, натужно визжа. Заправщицы, укутанные платками по самые глаза, плицами быстро набросали полные ящики семян.
