— Доброе утро, Хуан. Машин много?
Служитель улыбнулся.
— Да, сэр, мистер Миллер, как всегда, но можете быть уверены, ваш «лексус» будет стоять на лучшем месте. — Он указал пальцем, где именно. — Чтобы я мог целый день любоваться им.
Ивен кивнул. Никаких привилегий ему и не требовалось, поскольку он был постоянным клиентом и за ним резервировалось одно из стояночных мест, но Хуану было приятно ему услужить, тем более что он мог рассчитывать на щедрые чаевые. Ивен помахал ему рукой и направился к лифту.
Ивен решил доказать Димитрию, что в его же интересах подобрать себе другого защитника, поскольку фирма «Миллер, Миллер и Финч» тесно связана с Брауном. Он надеялся сыграть на гордости Димитрия и естественном соперничестве между зятем и тестем. «Будь осторожен! — напомнил он себе. — Объясняй, но не дави. А главное, не наступай ни на чьи мозоли. В данном случае куда вернее гладить по шерстке». Он собирался воззвать к здравому смыслу Димитрия. И главный аргумент сформулировал следующим образом: негоже играть в одной команде со своим тестем — над Брауном постоянно висел дамоклов меч правосудия.
Если же это не сработает, оставался другой путь — бить на человечность Димитрия, если таковая имела место. Лучше не ходить вокруг да около, а прямо заявить о том, что Джеймс не хочет, чтобы он представлял Димитрия, а потому может вставить ему в колеса очень большие палки. Если этот довод сработает, он придумает, как обойти просьбу Брауна, который, наоборот, настаивал на том, чтобы его зятя защищал именно он, Ивен. Ситуация, в которой он очутился, определенно не нравилась Ивену. Он казался себе мотком пряжи, попавшим в лапы котенка.
Двери лифта открылись, и он вышел в холл одного из самых престижных административных зданий Нью-Йорка. Вошел в стеклянный лифт, который делал только одну остановку — в пентхаусе, его занимала фирма «Миллер, Миллер и Финч», и поехал на «вершину мира». Окна приемной выходили на шпиль Эмпайр-Стейт-Билдинг. Подсветка этого архитектурного монстра часто менялась — по случаю праздника, церемонии, какого-то выдающегося события или даже визита министра из далекой страны. Когда Ивен работал допоздна, ему нравилось любоваться подсветкой Эмпайра и ночным Манхэттеном. Это зрелище всегда придавало ему сил, бодрило.
Ивен прошагал мимо комнаток, которые занимали клерки, юристы, следователи по особым поручениям, другие сотрудники, вошел в свою приемную. Карин сидела за столом у двери в кабинет. В это утро она не улыбнулась боссу, только поправила обруч, схватывающий волосы, чтобы они не падали на лицо. Серьезный взгляд ее глаз вернул Ивена на землю. И он тут же почувствовал, как уверенность покидает его.
— Мистер Константинос вас ждет.
Ивен откашлялся, расправил плечи, открыл дверь и перешагнул порог своего кабинета.
Димитрий удобно устроился в углу обитого черной кожей дивана. На кофейном столике из стекла и хромированного металла стоял высокий стакан воды «Сан-Пеллегрино» с лимоном. Взгляд его не отрывался от фотографии Роз в серебряной рамочке, что украшала стол Ивена. «Значит, победил сильнейший», — думал Димитрий. Ивен устроил себе персональный рай. С Роз. Прекрасной, нежной предательницей Роз. У Ивена идеальная жена, очаровательная дочь, многообещающая карьера, нет проблем в жизни… А ведь так мог бы жить он.
* * *
Димитрий приехал в «Лорел», когда ему исполнилось шестнадцать. А до того мать вовсю использовала мальчика, чтобы шантажировать его отца, Джеймса Миллера. Но в конце концов Мэри надоело жить в нижнем Ист-Сайде. Надоело работать в эскорт-службе и быть матерью-одиночкой. И она поставила Джеймса перед выбором: или он забирает Димитрия к себе, или она рассказывает всем и вся о «тайном сыне». Димитрий подслушал разговор между матерью и каким-то мужчиной, как он понял по прошествии многих лет, адвокатом Джеймса Миллера. Миллер хотел откупиться, но Мэри не желала слушать адвоката. Вопрос она ставила ребром: или — или.
Димитрий слушал и старался не принимать услышанное близко к сердцу. Однако внутренний голос не уставал спрашивать, почему она хочет уехать из города одна, оставив его отцу? И почему ей не хватает тех денег, которые он зарабатывал и приносил ей? Почему все-таки она бросает его? Она добилась своего: однажды утром за ним приехал шофер Джеймса Миллера, и через сорок минут он уже был в «Лореле». Больше он никогда не ездил в лимузине Миллера. С момента появления в поместье и до той ночи, когда Димитрия отправили в тюрьму, он служил Джеймсу постоянным напоминанием о том, что однажды тот потерял бдительность и совершил непоправимую ошибку.
