– Закона не стесняются. Стыдиться надо, но только не закона.
Она подняла на него умные в длинных ресницах глаза: он увидел в них то, от чего отвёл взгляд и, словно расплачиваясь за эту слабость, повернул голову, с усмешкой глядя на кровать позади себя. Потом, упираясь локтями в стол, подался к девушке:
– Давай по-хорошему, а? – обеими руками подвинул к ней миску с кашей, пальцем подтолкнул ложку: – Бери, ешь.
Она, руками натягивая на стиснутых коленях платье, сказала ему в лицо:
– По закону мне не положена ваша каша!
От неожиданности он не сообразил, как ответить, начал тоном скандала:
– Ишь, как дома обкормили тебя! Другие девушки-то не видали краковскую колбасу, не знают, что это такое. Но не пошла она тебе впрок… – глаза его сузились, к нему вернулась едкая усмешечка: – Ладно… сама придёшь.
Регина Яковлевна бесшумно положила ложку в опустевшую миску и, не узнавая своего голоса, спросила не дыша:
– Мы можем идти работать?
Ерёмин изобразил улыбку, сказал, будто поздравил:
– Обязательно!
* * *
После захода солнца Регина Яковлевна говорила с дочерью у задней, без окон, стены землянки. Прошептав:
– А мой первый муж был лучше этого Ерёмина? – стала рассказывать о красном командире.
Якобина глядела в степную даль, которая медленно мутнела под темнеющим небом. После знойного дня было всё ещё душно, от нужника без двери, расположенного в тридцати шагах, пованивало.
Мать в своём рассказе дошла до арии Германа, произнесла:
– Так бросьте же борьбу, ловите миг удачи…
Дочь сказала:
– Вот ты и сама обратилась к мудростям.
Регине Яковлевне резко не понравилась ирония.
– Над чем тут насмешничать? Я тебе о твоём положении говорю! Между ним и библейскими притчами разница, как… – она искала слова.
– Как между чечевичной похлёбкой и рисовой кашей, – сказала за неё девушка.
Мать тихо охнула. Удержалась от возгласа: «Чем твоя голова набита?» Подумала о времени – таком далёком и, как кажется теперь, безмятежном, – когда вместе с дочерью раскрывала книги из сундука, оббитого воловьей кожей. Некоторые из них были переведены на русский язык, в советских учебных заведениях с патетикой произносилось: «Буря и натиск». Так звалось литературное движение в Германии последней трети XVIII века. Произведения писателей «Бури и натиска» звали к борьбе с деспотизмом, подавлявшим свободу и при феодализме, и при капитализме, с которым покончили трудящиеся Страны Советов.
Отвечая своим мыслям, Регина Яковлевна прошептала:
– Если бы Гёте попал сюда, сказал бы он… – она умолкла, и дочь опять договорила за неё:
– Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идёт на бой.
– Но сегодня, здесь, – это какая-то фальшивая театральщина! – простонала мать. – Это к твоему положению относится так же, как чечевица, первородство…
– Относится, но ты меня не слушаешь.
– Слушаю, слушаю…
– Мама, я – немка! – произнесла Якобина.
Регина Яковлевна испугалась того, что она ещё может сказать, прошептала:
– Успокойся! – поглядела по сторонам.
Вблизи никого не было. Мать и дочь ждали нары и ранний подъём.
* * *
День за днём лагерницы поднимались из землянки, шли с вёдрами к цистерне за водой, нарезали солому, лили воду в ямы в перемешанные глину и песок и, приподнимая подолы, ритмично погружали ноги в месиво. Потом усаживались, руками загребали смешанное с соломой тесто для самана. Вставшее солнце становилось всё злее, лучи опаляли травы раскинувшейся степи, нещаднее обжигали шеи, лица женщин, накаляли кирпич-сырец, ранее во множестве выставленный на площадке, подсушивали влажные изделия, которые добавлялись и добавлялись.
Подошедший походкой занятого человека Кунцман окликнул:
– Краут Якобина!
Регина Яковлевна, привставая, отняла руки от формовочного ящика. Кунцман устало – словно повторяя в который раз – сказал ей:
– Вас не вызывают. Только её.
И повернулся к Якобине. Она стояла перед ним: рослая густобровая шатенка с умными глазами в длинных почти чёрных ресницах. Красивая, исхудалая, платье обвисало на ней. Держась сбоку, он проводил её к ведру с водой, затем впереди неё заспешил к землянке оперуполномоченного. У матери ушла сила из рук, они едва вдавливали глину в форму.
