– Насколько я могу судить, это ксерокопия договора, – с одного взгляда определив подделку, уверенно заявил бывший мент.
– Но у вас должен быть подлинный экземпляр договора с банком! – повысил голос тщедушный, с ненавистью посмотрев на Романа.
– У меня его нет, а у вас должен быть и именно подлинник! Нет договора, нет разговоров о деньгах! – вставая заявил Роман, которому до смерти хотелось влепить пяточкой в лоб Федорову, который с растерянной физиономией переводил взгляд с Романа на тщедушного.
– Посидите недельку у нас в подвале без еды, станете сговорчивей. И хату отпишешь и все деньги отдашь. А не хватит – мы вас обоих на органы пустим, – кровожадно улыбаясь, сообщил Федоров, еле заметно щелкнув пальцами.
В дверь ввалилось четыре амбала, которые ловко скрутили Романа и Саныча.
– Надо провести предварительную обработку! – напомнил Тщедушный, сладострастно улыбаясь.
– Только по второму классу! Морды беречь! – предупредил Федоров, разваливаясь в кресле.
Для полноты ощущений своей значимости, Федоров положил ноги на стол.
«Никак не меньше пятидесятого размера!» – оценил Роман ступни Федорова и тут сознание померкло от точных и профессиональных ударов, которые наносил первый амбал по несчастному телу Романа.
Саныча обрабатывал второй умелец, демонстрируя неплохую школу бокса.
Очнулся Роман от того, что висел вверх ногами в кабинете Федорова, рядом с Санычем.
– Человек может провисеть так самое большое три часа. После первого часа кровь приливает к головному мозгу и могут наблюдаться инфаркты и инсульты, – читал лекцию Тщедушный, расхаживая перед подвешенными людьми.
Кинув взгляд на часы, Роман обнаружил, что он находится в кабинете Федорова один час двадцать минут.
Руки, болтавшиеся внизу, доставали до пола серединами ладоней. И уже два раза, Роман вытягиваясь в струнку, смог немного ослабить ужасающую боль в лодыжках.
Резко зазвонил телефон.
Федоров взял трубку и минуту послушав, резко встал.
– Пусть эти повисят и созреют. Привезли еще пять должников! – объявил Федоров, радостно улыбаясь.
– Надо оставить в кабинете пару человек, – несмело предложил Тщедушный, видя, что все начали выходить из кабинета.
– Вот ты и оставайся! Заодно можешь их немного погладить! – засмеялся Федоров, кидая Тщедушному полицейскую дубинку.
Раздался топот ног по деревянной лестнице, и все стихло.
– С кого начать? С тебя старый? Или с тебя молодой? – вслух размышлял Тщедушный, прохаживаясь по кабинету.
Практически не замахиваясь, Тщедушный нанес сильный удар по почкам Романа.
От резкой боли, Роман испустил громкий вопль.
Тело внезапно вспомнило все! Как будто не было многих лет бездействия. Мышцы опять налились силой, как в двадцать лет, а тело снова стало гибким. Было нестерпимо больно, но эта была не боль от удара, а боль возродившихся мышц и органов. Даже поврежденные легкие нестерпимо заболели, хотя они не могли болеть, так как в них нет нервных окончаний.
Боль можно было стерпеть, но Роман хотел выяснить, насколько быстро реагируют охранники на крики и посторонний шум.
Никто не стал ломиться в дверь.
Саныч тоже завыл, но видимо не так сильно, как хотелось Тщедушному и он стал избивать мента, сладострастно хакая при каждом ударе.
И это его и погубило.
Стоило Тщедушному оказаться в полуметре от Романа, как тот, получив тычок пальцем в бедро, упал и завертелся на месте от сильнейшей боли.
– Что ты сделал? – спокойно спросил Саныч, с любопытством глядя на своего коллегу – висельника.
– Воткнул в задницу скрепку! – ответил Роман, начиная взбираться по своему телу.
Добравшись до потолка, ухватился правой рукой за крюк, подтянулся на одной руке и снял трос с крюка.
– Ну ты даешь! – только и мог сказать Саныч, смотря как Роман ловко упал на руки, перекатился и сидя на полу начал стаскивать с себя путы.
– А я лечусь! – ответил Роман, в темпе растирая ноги.
– Странным делом ты занимаешься врач! – снова удивился Саныч, смотря как Роман на коленях подползает к столу и берет с него тяжелое каменное пресс-папье.
– Вызовите мне Скорую, я умираю! – простонал Тщедушный, с ужасом смотря на большую лужу крови, которая скопилась около его левого бедра.
