— Ты опять прав, — согласился террорист. — Ровным счетом ничего. Ни одна жизнь ничего не стоит. Человеческая жизнь вообще не имеет значения. Значение имеет лишь игра, не та, которую затеял толстяк Версус, а какую веду я. Террор стоит надо всем!
Я брезгливо поморщился:
— Ты паяц, Ламю! Нелепый шут, претендующий на корону.
Внешне Ламю остался спокойным, но от меня не ускользнуло нервное движение пальцев, стиснувших рукоять излучателя. Я основательно задел его самолюбие.
— Поосторожнее, Бонуэр! Не следует бросаться словами. Эта штука может и выстрелить.
— Ну и что? Быть может, я тоже веду свою игру?
— Какую, позволь узнать?
— Интересная игра. Очень интересная. Игра в крысиного волка!
Ламю презрительно махнул рукой, словно отметая мои слова.
— А, бредни Поурса! Он и тебе плел свои басни? Он рассказывал их всем и каждому, непременно уверяя каждого, что тому суждено стать крысиным волком. Безобидный шизофреник, помешавшийся на своих опытах.
Слова Ламю подействовали на меня угнетающе. Должен признаться, я уже привык отождествлять себя с крысиным волком, и это в немалой степени поддерживало меня.
А Ламю был готов всласть посмеяться над своим пленником:
— Ты и впрямь вообразил себя крысиным волком?!
Я ничего не ответил. Террорист достал энергетическую таблетку и, проглотив, запил ее водой.
— Возможно, это и помогло тебе совладать с Баасом. Что ты ощущал в тот миг?
— Ничего, — попытался я уйти от ответа.
Ламю уловил фальшь в моем голосе:
— Ты ощущал себя хищником, вышедшим на охоту. Ты ощущал, как руки твои наливаются огненной силой. А в голове была неестественная ясность. Совершенная ясность — пустота, в центре которой была одна-единственная мысль — как прикончить врага. Ведь так?
— Возможно. И еще я бил себя хвостом по бокам.
— Животное ощущение! — Ламю рассмеялся, остро блеснув зубами. — Ты неплохо вжился в роль. Но со мной этот номер не пройдет. Я обломаю кого угодно, будь то хоть крыса, хоть волк.
Террорист вытащил из кармашка карту и задумчиво посмотрел на нее.
— Странно, — пробормотал он себе под нос. — Что-то никто не идет. Эй, Версус!
— Да, мой друг, — негромко долетел голосок представителя Корпорации Иллюзий.
— Кто-то еще остался в живых?
Версус хихикнул. Я представил, как трясутся его жирные потливые щеки.
— Да.
— Сколько их?
— Двое.
— И чем они сейчас занимаются?
— Ищут место, где спрятана жизнь. И один, похоже, близок к тому, чтоб найти его. А вот ты явно переоценил себя, мой друг!
Голосок умолк. Физиономия Ламю помрачнела.
— Проклятье! — пробормотал он. — Неужели меня опередили?
— Я же говорил тебе, что ты — самовлюбленный паяц! — с усмешкой заметил я.
В тот же миг стену над моей головой обжег импульс.
В глазах Ламю металось бешенство.
— Никогда не повторяй этих слов, Бонуэр! По крайней мере, если хочешь жить!
Я остался спокоен. Оказывается, Ламю, был не столь уж выдержан, как ему хотелось казаться. Это была его слабость, и ею можно было попытаться воспользоваться.
— Желание не всегда тождественно реальности.
— Это верно. Но пока ты будешь жить, — отрешенно бросил Ламю. — Ты мне нужен.
— И как долго будет продолжаться наш симбиоз?
— Минут восемьдесят. Если, конечно, ты будешь вести себя благоразумно. Поднимайся.
Я хотел сказать шутовское «спасибо», но вместо этого спросил:
— Куда мы?
— Естественно наверх. — Ламю выглядел озабоченным. — Боюсь, кто-то опередил меня.
Тут мне очень захотелось помянуть про паяца, но я благоразумно промолчал. Любая бравада должна иметь границы, иначе она плохо кончается.
Поднявшись, Ламю движением излучателя приказал мне сделать то же самое.
— Ступай вперед.
— А ты не поделишься со мной одной из этих штучек?
Я указал взглядом на излучатели, один из которых Ламю держал в руке, а второй был засунут за пояс. Кроме того, у террориста был нож.
— Нет, обойдешься. — Взгляд Ламю посуровел. — Ты слишком много себе позволяешь, Бонуэр. Я допустил ошибку, позволив тебе вызвать у меня симпатию. Террорист не должен позволять жертве близко сойтись с собой. А я позволил.
— Если хочешь…
— Заткнись! — приказал Ламю и для пущей убедительности очертил дымящийся полукруг у моих ног. — Заткнись и ступай вперед!