Госпожа Тамия, изящная и сияющая старушка, носившая старомодную прическу и платье, которое Амти считала слишком кокетливым для ее возраста, приютила их. Богатая вдова, все еще живущая временами своей молодости, она занималась филантропией, спонсировала детские приюты и больницы, ездила в города провинции. Ее особняк, являвшийся живой историей и музеем ее молодости в большей степени, нежели домом, чаще всего пустовал. После видеообращения, которое они пустили в эфир, Адрамаут обратился к госпоже Тамии с просьбой о помощи, и она не отказала. Исключительно прогрессивная старушка, говорила про нее Эли. Амти считала, что госпожа Тамия наоборот несколько оторвана от реальности, живет в мире прошлого, когда аристократическое происхождение фактически означало неприкосновенность. Госпожа Тамия, наверное, уже не совсем понимала, что будет, если Псы узнают, кто живет у нее. Впрочем, Шацар, без сомнения, уже выяснил, где Амти и ее друзья скрываются. Если так, то никаких распоряжений по проверке ее дома не поступит. Пока не истекут полтора месяца.
Амти госпожу Тамию было скорее жаль. Ее муж ждал ее в могиле, буквально за домом, на семейном кладбище, и на этом свете ей не к кому больше было выразить всю ту любовь, которая оставалась у нее.
Она делала добрые дела, на которые решаются сильные, но несчастные люди. Слабые и несчастные люди, по убеждению Амти, делали злые дела. Госпожа Тамия поставила на кровать поднос. Все это время она с неутомимой грацией несла графин с молоком, гренки, джем и хорошо прожаренную яичницу.
Амти посмотрела на гренки, вспомнив всегда одинаковые завтраки из детства Шацара и подтянула к себе тарелку с яичницей.
— Спасибо за еду, — сказала она.
— Пришлось отпустить слуг, знаете. Не хотелось бы лишних глаз в этом доме, пока вы здесь. И я решила приготовить завтрак сама. Ах, в молодости я часто готовила гостям! Тогда у нас было много гостей!
Амти всегда ожидала, что госпожа Тамия пустится в воспоминания, но она никогда этого не делала. Она замирала на несколько секунд, ее глаза приобретали выражение нежной мечтательности, будто она смотрела на что-то удивительное, чего не видели остальные. Спустя секунду, она переводила разговор на другую тему.
Вот и сейчас госпожа Тамия сказала:
— Как себя сегодня чувствует наша больная?
— Так же, — ответила Амти. — Но я скоро перестану лежать, честное слово.
— Знаешь, что сказал бы Аштар? — спросила Эли. И они вместе, совершенно одновременно заговорили:
— Не перестанешь, ведь ты окажешься в гробу!
Госпожа Тамия засмеялась, но смех ее был вовсе не обидный. Амти было ужасно жалко, что госпожа Тамия — старая. Ведь если она умрет, то как будто пропадет, сгорит большая и интересная книга. У нее, наверное, была удивительная жизнь, она столько видела, столько знает, она такая добрая, так много сделала, и так не хотелось бы, что бы все это исчезло без возврата.
Вот если бы Амти умирала, в чем она была почти уверена, кстати, от нее остались бы ворох рисунков, бездарное самокопание, подростковая лесбийская любовь и один случайный секс с главой Государства.
— Вы очень хорошая, — сказала Амти неожиданно.
— Амти, — засмеялась госпожа Тамия. — Нет нужды ни с кем прощаться. Вряд ли ты все-таки умираешь.
Она взяла гренку и обмакнула ее в джем, откусила и тут же утерла рот платком, на котором остались пятна коралловой помады. Госпожа Тамия никогда не появлялась ненакрашенной.
— Но, конечно, тебя стоит показать врачу. Я не знаю, кому можно было бы это доверить…
— Адрамаут — врач.
— О, мне казалось, он говорил, что занимался чем-то странным, — пожала плечами госпожа Тамия.
— Трансплантологией.
— Да. Это что-то странное. Хорошо, конечно, что медицина не стоит на месте, но я имею в виду настоящего врача, — слово «настоящий» госпожа Тамия выделила отдельно, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, как она относится ко всей этой новейшей медицине.
Эли методично ломала гренку и отправляла куски в рот, облизывая масло с пальцев. Амти без аппетита ковыряла яичницу. Она сумела заставить себя съесть только желток, и теперь глазунья слепо таращилась на нее пустой глазницей белка.
