Когда Амти и Эли спустились в холл, они увидели Яуди. Она потеряно рассматривала картины госпожи Тамии. Кувшинки в прозрачном пруду, у берегов которого сидела грустная пара, одинокий, увядающий сад, кладбище с надгробиями, на которых устроились одинаковые белые птички, запрокинувшие золотые клювики. Картины были нарисованы талантливой рукой человека, никогда не знавшего радости. Госпожа Тамия говорила, что рисовала их сама, в молодости. Амти не верила, что эта смешливая старушка способна была передать грусть и тоску в величайшей красоте природы.
Когда они спускались, Яуди сказала:
— Довольно депрессивно, правда?
— Точняк, — кивнула Эли.
— Как то, что я потеряла работу, — сказала Яуди.
— В магазине бытовой техники? — спросила Амти.
— Да, — сказала Яуди, а после паузы добавила. — И хорошо.
Поддельные документы для нее уже были готовы, но Яуди не спешила уходить. Более того, она помогала Адрамауту и Неселиму в расследовании настолько участливо, что Мелькарт предсказывал ее членство в клубе борцов с системой. Вместо бесполезного Шайху.
Все смеялись, кроме Шайху. Он явно был в замешательстве, не зная кого и к кому ревновать и что предпринять.
— Вы куда? — спросила Яуди, не отвлекаясь от созерцания кувшинок. — Мелькарт заводит машину.
— Он сказал, что мы поедем ловить похитителя на живца, — нажаловалась Эли. Амти ткнула ее в бок, но Эли сказала:
— Без ведома Адрамаута. Адрамаут не считает, что все готово. Они с Неселимом что-то там выясняют и расследуют, а Мелькарт просто хочет…
— Побыстрее закончить с этим, — перебила ее Амти и потащила Эли за руку к двери. Когда они вышли, Амти поежилась, бледное зимнее солнце показалось ей ослепительным и ярким, а воздух невероятно сладким. Было хорошо выйти на улицу. Хрусткий февральский мороз заставлял взбодриться. Зима подходила к концу, но пока что была крепка в своей власти над природой. Во Дворе не сменялись времена года, все там было хаотично, нигде не царил порядок, а холод и жара вспыхивали и угасали в совершенно непредсказуемой последовательности. Циклы природы в Государстве делали мир намного более безопасным местом.
Снег сочно хрустел под ногами, где-то кричали голодные вороны, а чуть ближе — недовольный тем, как медленно прогревалась машина, кричал Мелькарт.
— Да уж, — сказала Эли. — Жалко, Аштар небось еще спит. Может поехал бы с нами. А то бухать пойдет.
— Слушай, — спросила Амти невпопад. — У тебя есть тест на беременность?
— Не знаю, — сказала Эли. — Не помню. А чего?
— Ничего. Просто интересно.
Эли махнула рукой куда-то в сторону машины, два пальца, мизинец и безымянный, розовели так и не накрашенными ногтями.
— Не слушай ты его, — фыркнула Эли. — Ты чего, не в курсе, что для того, чтобы залететь, нужно потрахаться для начала?
Амти посмотрела на Эли обиженно, отмахнулась.
— Ты что меня за дуру принимаешь? У меня, в отличии от тебя, биология в школе была.
И школа была. Злость в глазах у Эли обожгла Амти быстро и больно, и она почувствовала себя виноватой.
— Извини, — сказала Амти, а потом серьезно добавила. — Просто хотела тебя проверить. Нельзя же так безответственно относиться к своему телу, Эли. Тебе обязательно нужно иметь парочку после того, как поимеешь очередного…
Эли только быстрее пошла вперед.
— Ты просто ревнуешь, — сказала она с уверенностью. А Амти почувствовала себя лицемерной лгуньей. Но ей не хотелось никому говорить о том, что было между ней и Шацаром. Тем более, если она зря переживала. Мелькарт просто ляпнул глупость, а Амти просто болела. Она болеет, может быть, у нее даже опухоль, оттого и проблемы с циклом.
Да, однозначно, она скоро умрет. Амти чуть удивилась, поняв, что мысль об опухоли ее успокаивала. Может быть, опухоль уже дала метастазы в головной мозг? Интересно, опухоль может приказать человеку перестать с ней бороться? Поработить его разум?
В машине их ждал Мелькарт, он включил обогреватель слишком сильно, оттого уже через десять минут захотелось снять с себя не только куртку, но и кожу.
— Чего такие мрачные? — спросил Мелькарт. Сам он немелодично подпевал радио, пребывая явно в отличном настроении.
