Вальтер стоял с потерянным видом, его обтекали начавшие медленное, скорбное обратное движение. Разлучница со своим седобородым отошла от могилы первой, шла теперь впереди всех, высокая тулья шляпы правоверного еврея указывала нам путь, за ней — последняя вдова с дочерьми, младшая дочь все норовила пойти вприпрыжку, получила тычок от старшей, захныкала, получила тычок от матери, затихла.
— Они долго не хотели брать его на учет. Вы представляете? — промежуточная говорила все четче и двигалась со все возрастающей легкостью, словно погребение Шихмана освободило ее от недуга. — Его считали недостойным продуктовых заказов, — она, показав десны, улыбнулась, — а потом признали таковым…
— Так всегда бывает, — глубокомысленно произнес Потехин.
— Не разочаровывайте меня, — промежуточная хлопнула Потехина по руке. — Е-еще одна бана-альность — и между нами все ко-ончено.
— Между нами уже что-то есть? Вы чувствуете? Да? Я — да, но не мог и надеяться…
— За-а-ткнитесь! — сказала Потехину промежуточная и повернулась ко мне:
— Вы его сын, да? Ну да, да-да, я все знаю. Он умер в полнейшем одиночестве, один, ему никто ни воды не да-ал, ни убрал из-под него судно, а ста-арался настрогать детей, у него не получилось только с вашей матерью, с последней, пра-авда, сомнения, это не его дети, эта с дочками уехала к своей мамаше в Прагу, когда он умирал, нет, не его дочки, там, в этой Праге, ей и заделывали их, а Миша хотел мальчика, и ни одного мальчика у него не получилось…
— А где ваша дочь? — спросил я.
— От-ткуда вы знаете, что у меня дочь? А-ах, ну-у да! — у нее на губах лопнул шарик слюны, и нас догнал Вальтер, продолживший с того места, на котором остановился:
— …был арестован, когда пытался уйти в американскую зону. Сначала его отдали чехам, потом полякам, ни те ни другие не знали, что с им делать — виселицы он не заслужил, кормить в тюрьме за просто так смысла не имело, потом все-таки решили повесить, начали готовить трибунал, в сорок седьмом, но решили вместо трибунала передать советским, и его отправили в шарашку, где он много о чем рассказал, например — про лампочки Пьера Карну, но это никого не заинтересовало, инженер Кондратьев такие же или почти такие же лампочки уже изобрел, и был Кондратьев в той же шарашке, два — как это сказать? — ламповеда? — на одну шарашку много, и моего отца даже собирались отпустить, где-то году в сорок девятом, восточные тогда собирались делать секретную службу, нужны были кадры, он в конце концов таким полезным, с большим прежним опытом, для них стал, тем более дядя Карл там уже руководил одним из направлений.
Вальтер споткнулся, чуть не упал, поймал ритм шагов.
— Отцу дали квартиру, он женился на моей матери, они познакомились на съезде юных тельмановцев, однако когда решался вопрос о его судьбе в сорок девятом, после той шарашки, всплыла история с особой группой, подчиненной Шляйфу, они устраняли представлявших потенциальную опасность, тех, кто мог так или иначе оказаться в Англии, в Штатах, у большевиков, там раскрыть свои наработки, которые, однако, уже для Каммлера интереса не представляли, и кто-то нашел документы, рапорты с подписью моего отца об акциях в Польше, в Харькове, в Брно…
— Кто это? — шепнула, скосив на Вальтера выпуклый взгляд, промежуточная вдова.
— Мой брат. Двоюродный, — ответил я.
Нас догнал распорядитель.
— На поминки едем на чем приехали. Едем колонной, но машины сопровождения не будет. Все собираемся на стоянке. Прошу поторопиться, прошу!..
…К стоящему вдали от жилых домов, остановок общественного транспорта, на краю промышленной зоны ресторану нас — меня, Вальтера, Потехина, промежуточную вдову, при посадке в машину подавшую мне тонкие липкие пальцы и соизволившую назваться Вероникой, — привез верный смуглый юноша. Вальтер сел с ним рядом, Вероника между мной и Потехиным.
— Чарта зи?[4] — спросил юношу Вальтер.
Юноша вздрогнул.
— Мустакиман[5], — сказал Потехин. — Чуп ша[6], Вальтер! Расскажи лучше, как твоего отца в лагере кормили. Участвовал ли он в самодеятельности. Нам же интересно! Меня, кстати, зовут Николаем, — Потехин протянул Вальтеру руку, тот, ловко изогнувшись, руку пожал.
