После армии мною недолго владела идея поступить в медицинский, стать санитарным врачом, продвигать дератизацию посредством крысиных королей под прикрытием диплома. Первое поступление я пропустил потому, что пил с Гольцем, а потом, когда Гольц свалился с инфарктом, устраивал его в хорошую больницу — мать заорала, мол, кто он тебе, этот дикий старик? но помогла, у нее были хорошие, как она говорила — «говенные» связи, — потом навещал его каждый день. Гольц недолго продержался после выписки. Это самое обидное. Делаешь что-то для других, вкладываешься в них, а они умирают. Ладно бы уезжали, исчезали, не узнавали потом при встрече. Нет, они мрут. Или их убивают. Это как-то неправильно.
Тогда мне была нужна работа. Маленькая седенькая женщина, когда-то работавшая с Гольцем, замолвила слово в пищевом отделе. Санэпидемстанция Свердловского района. Местоположение — самый центр. Тогда еще, в некоторых случаях, фамилия Шихман помогала, я по инерции называл себя Шихманом, но был уже Каморовичем по документам, оставалось дело за тем, чтобы самому быть им по ощущениям и восприниматься другими как Каморович. Мне Шихман мешал. Мне надо было его избыть.
Было здорово выйти из метро «Проспект Маркса», подняться по Горького мимо магазинов «Сыр» и «Российские вина», повернуть в проезд Художественного театра, пройти до пересечения с Пушкинской, ее, по переходу у магазина «Педагогическая книга» перейти, потом каких-то пятнадцать метров — и вход в санэпидемстанцию. От метро «Площадь Свердлова» было быстрее, но приходилось делать лишнюю пересадку.
Работа оказалась выгодной. Бесплатные обеды: заходишь в столовую, заведения ранга повыше требовали подготовки, и с лету — у вас полы почему такие липкие? почему такие скользкие? — тебя спрашивают — обедать будете?
Насчет взяток я был строго предупрежден. К обязанностям относился рьяно. Если шел не обедать, а на проверку, был педантичен. За несоблюдение маркировок разделочных досок карал. Писал докладные. Заведующий отделом, их читая, хмыкал.
У него из ноздрей торчали пучки жестких волос. Он носил дорогие финские костюмы, которые ухитрялся сразу замять и испачкать, французские галстуки, которыми протирал толстые стекла очков. У него был несколько безумный взгляд. Временами он запирался в своем маленьком кабинете, из-за тонкой стенки раздавались тяжелые вздохи. Его дочь училась на факультете журналистики. Толстенькая, с тонкими чертами лица, с печальными глазами. Ее мать за полгода сгорела от рака. Как-то дочь пришла к отцу на работу вместе с подружками, отец ссудил ее пятеркой, а я познакомился со своей будущей женой и Катей.
Катин ухажер был несколько старомоден, водил на концерты классической музыки, отвозил домой, провожал до подъезда, такси ждало, он целовал руку, после посещения «замков красоты» Катя звонила, просила приехать, встречала на лестнице, мы поднимались на чердак старого доходного дома, Катя отпирала дверь чердака. Это Катя посоветовала сделать предложение моей будущей жене, мы жили с бабушкой в трехкомнатной квартире, коммуналку расселили. Я последовал совету.
Потом Катя вышла замуж за будущего олигарха. Тот уже начинал неприлично богатеть, ездил на «Мерседесе», трехсотом, двух- дверном, темно-синем, блестящем, парковал его рядом со входом в свой академический институт, среди «Москвичей» и «Жигулей», вызывая зависть, зависть и ничего, кроме зависти, у своих коллег, докторов и академиков. Он часто заскакивал, как объяснял — просто так, по дороге, проезжая мимо, на огонек. Поначалу казалось, что дело в моей жене. Я уже тогда подпитывался завистью и ревностью. Оказалось — в моих крысах-волках, в моем эксперименте по созданию абсолютного оружия. Ведь крысы — как люди. Самый большой враг человека — другой человек. Враг крысы — другая крыса. Разница только в том, что одного человека не надо науськивать на другого. Рано или поздно он нападет и перережет горло. Вот крысу надо или выдрессировать, или вывести такую породу, такой тип, который с необходимостью нападет на другую. К крысам надо прикладывать усилия. Люди пожирают друг друга по внутреннему побуждению. В крысах такого нет. Это нужно в крысу внедрить. Для этого годится не каждая крыса.
