— Мне тоже, — заверил Николай Иванович и с горькой усмешкой спросил: — Сколько мне придется отстегнуть в Афинах, если, конечно, я туда доберусь?
— Больше ни цента, — твердо произнес Сергей Сергеевич. — А добраться доберетесь: не вы первый, не вы последний. Будете пересчитывать?
Рыжов закурил и приоткрыл крышку кейса — в нем ровными стопками, на жаргоне — «блинами», лежали аккуратные банковские упаковки новеньких стодолларовых купюр. И эти поганцы содрали с него почти лимон! Ладно, уплывшим баксам остается только сказать «адью» и постараться забыть о них навсегда, чтобы не трепать себе нервы. А впредь держать ухо востро!
— Пересчитывать не стану, — Рыжов отодвинул кейс. — Но хочу знать, как я стану Панасисом и попаду в Грецию.
— Это мои заботы, — засмеялся Сергей Сергеевич.
— Надо подписать бумаги, — сказал банкир. — Вы сегодня уедете, а завтра я переведу деньги в Афины.
— Мы уезжаем? — удивился Николай Иванович. — Куда, если не секрет?
— В Юрмалу, — ответил Сосновский. — Там и сделаем из вас натурального грека.
— Но я не знаю, как расписываться за этого Манолиса! И вообще…
— Придумайте любую подпись, — посоветовал Андреас. — Лишь бы потом вы смогли ее воспроизвести.
Монотонный стук дождя убаюкивал, навевая сладкую дрему, но Николай Иванович заставил себя стряхнуть, остатки сна и встал. Сунул ноги в шлепанцы и подошел к окну.
Двухэтажный особняк с широкой верандой, в который его вчера привезли поздно вечером, стоял почти на самом берегу моря. Сквозь мутное от дождя стекло Рыжов увидел искривленные ветрами сосны со стволами цвета старой, благородной бронзы. Между ними, выставив под морось горбатые спины, неколебимо лежали несколько огромных валунов, невесть когда занесенных сюда древними ледниками, а дальше тянулась широкая полоса серого песчаного пляжа, чем-то неуловимо напоминавшего безликий городской асфальт. На него тяжело, будто стараясь сокрушить своей мощью и тяжестью, равномерно накатывались свинцовые волны и, отхлынув для нового броска, оставляли на песке клочья желтоватой пены. Затянутый тучами горизонт сливался с морем, словно небо было продолжением беспокойной стихии. По песку, что-то выискивая, вразвалочку ходили чайки, и их пронзительные крики резали ухо.
«Все чужое и никогда не станет родным, — с тоской подумал Николай Иванович, разглядывая сложенный из крупных диких камней забор, огораживавший дом. — А дальше и пуще того… Впрочем, о чем жалеть? Человек с деньгами везде найдет себе достойное место. Кстати, о месте надо сегодня же переговорить с Сосновским».
Тот оказался легок на помине. Раздался стук в дверь, и в комнату заглянул Сергей Сергеевич.
— Доброе утро! — поздоровался он. — Надеюсь, погода не испортила настроение? В шкафу висит спортивный костюм, вам будет в нем удобно. Душ, туалет и прочее направо по коридору. Приводите себя в порядок и спускайтесь вниз, к завтраку.
— Надо прибрать в комнате, — вяло проговорил Николай Иванович. Чувствовал он себя, прямо скажем, неважно. Вчера Сосновский и банкир уговорили его принять еще по рюмочке, и он скрепя сердце согласился. На столе мигом появились бутылки и закуски, а в результате, как добрались до Юрмалы и в котором часу, Рыжов помнил весьма смутно.
— Не беспокойтесь, — улыбнулся Сергей Сергеевич. — Здесь есть кому навести порядок.
Спустившись в гостиную, он протянул ладони к весело игравшему в камине огню, минутку постоял около него, потом сел во главе длинного стола из темного дерева, сервированного на две персоны.
Услышав призывный зуммер телефона сотовой связи, Сосновский вынул из кармана трубку. Звонил Андреас.
— Лурье скончался сегодня ночью от сердечного приступа, — поздоровавшись, сообщил он.
— Я надеюсь?.. — начал Сергей Сергеевич.
— Нет, все нормально, — с полуслова поняв его, ответил банкир. — Никаких записок или признаний перед кончиной. Почувствовал себя плохо, жена вызвала «скорую»… Уж не твой ли фенозепам его успокоил?
— Не мели ерунды! Человек пожилой, переволновался… Впрочем, покойного лучше не вскрывать. Вдову окружите заботой и похороните бедного Лурье как полагается. И гляди, чтобы не появился новый Роберт Францевич! Тогда как бы самому не пришлось пить фенозепам!
