Бутырскому тюремному замку повезло больше, чем знаменитой, воспетой в криминальном фольклоре «Таганке», оказавшейся почти в самом центре широко расстроившейся столицы. «Таганку» снесли, а «Бутырка» осталась. Но город продолжал разрастаться, и рядом с тюрьмой были выстроены жилой дом с универмагом на первом этаже и административное здание, прикрывшие «Бутырку» со стороны Лесной и Новослободской улиц.
В административном корпусе разместилось следственное управление московской милиции. Именно туда и направился Серов, решивший навестить Пулова.
Говорят, если гора не идет к Магомету, то сам Магомет должен пойти к горе. По мнению Сергея, следователь вел себя по меньшей мере странно — не докучал поручениями, перестал звонить по телефону и тормошить, требуя разных сведений по делу, не жаловался начальству на нерадивость оперативников и, как ни странно, довольствовался теми скупыми данными, которые могли предложить ему сыщики.
Обычно все происходило наоборот: следователь упорно пытался влезть на шею операм и еще погонял их, ссылаясь на Закон и собственную необычайную загруженность. Не успеешь отписаться по одной архисрочной бумаге, как уже прилетела другая, а за ней третья — и все скорей, скорей, даже немедленно, поскольку поджимают сроки, а нарушать их нельзя: все установлено законодателем. А в нашей стране его всегда считали исключительно мудрым, поскольку Закон принимался коллегиально, а коллектив ошибиться не может.
Естественно, Серов не был дураком или врагом самому себе и не искал лишних забот: у сыщика их и так хватает, лишь успевай поворачиваться. Нет, его интересовало другое — можно ли рассчитывать на Юрия Владимировича Пулова как на союзника? Особенно остро этот вопрос начал волновать его после столкновения с Мякишевым, наверняка выражавшим не столько свое мнение, которого у него, как правило, никогда не было, сколько мнение руководства Управления, в собственной интерпретации доводя его до сведения подчиненного. За это Сергей частенько за глаза звал Трофимыча «флюгер-попугаем».
Пулов встретил нежданного гостя приветливо. Усадил в потертое продавленное кресло у стола в своем маленьком прокуренном кабинетике и стал угощать зеленым чаем из большого фарфорового чайника с бледно-синим орнаментом, разливал напиток в пиалы.
— Вообще я больше люблю черный чай, — ухаживая за Серовым, приговаривал Юрий Владимирович. — Причем чтобы он был крепкий, заваренный до темно-вишневого цвета и давал чуть вяжущий во рту привкус. Иначе это не чай, а помои! И чтоб горячий… Но возраст, голубчик, возраст! То сердечко шалит, то давленьице, а зеленый чаек более безобидный и для организма полезный.
— И по жаре лучше, — Сергей поднял пиалу. Чай был действительно хорош. Пулов когда-то работал в Средней Азии и, по всей вероятности, хороший зеленый чай ему присылали оттуда.
— Да, и по жаре… А ты чего вдруг надумал объявиться? Есть что новенькое?
Юрий Владимирович отставил свою пиалу, закурил и испытующе посмотрел на гостя.
— Так, — Серов пожал плечами. — Думал, зайду, пообщаемся. По телефону обо всем не переговоришь.
— Ну-ну, а то я грешным делом подумал, что ты еще одно заявленьице притащил, — усмехнулся следователь, и Сергей уловил сквозившее в его тоне явное облегчение. Юрий Владимирович даже как-то обмяк и расслабился, а вот взбодрить его, пришпорить и заставить нестись вскачь Серов не мог. Обидно!
Но что поделать, если ты остался с пустыми руками, а новые сведения сороки на хвостах не приносят: для этого придется перерыть огромную кучу навоза, да и то еще неизвестно, найдется ли в ней заветное жемчужное зерно? Жизнь не сказка и не приключенческое кино, где все получается как бы само собой и сыщику постоянно неимоверно везет: то он с удивительной проницательностью заранее предугадывает каждый ход преступника, а то неутомимо идет по его следу, ни разу не потеряв его. А в жизни оперативник пьет чай в прокуренном кабинете следователя и не знает, кто он — друг или…
— Притащил бы, если бы было, — вздохнул Сергей.
— А ты радуйся, что нет! — Юрий Владимирович посмотрел на него поверх очков. — Дело и так тухлое, скоро нам задницу мылить начнут дорогие друзья из прокуратуры. Убийство-то их подследственность! Я что — можно сказать, приемо-передаточное звено и подручный на подхвате. К тому же у меня своих дел — во!
