Паша писал: «Воевать нечем, а прочь идти бесчестно; подобного срама османское оружие не видело; мы воевали целые царства и торжествовали победы, а теперь несем стыд от горсти незначащих воинов…» (В. Каргалов). И в заключение высказывал вовсе уж унылую мысль: не отложить ли осаду до весны следующего года, когда погода будет благоприятствовать? Она ведь вот-вот испортится…
Головы посланцам паши рубить не стали, но под замок упрятали моментально – чтобы, храни Аллах, не сболтнули кому-нибудь лишнего. Прожженный царедворец, великий везир, даже не решился прочесть султану послание паши целиком, опустив самые неприглядные места, – опасался вспышки гнева, после которой головы полетят, как осенние листья…
Но и того, что султан Ибрагим I услышал, ему хватило, чтобы прийти в дикую ярость. Громыхнул ответ: «Паша, возьми Азов или отдай свою голову!» Все прекрасно знали, что подобные слова из султанских уст не были пустой угрозой…
Правда, султан, чуть отойдя от гнева, все же послал в Азов подкрепление – пятнадцать боевых галер с янычарами. И вдобавок мешки с золотом: теперь за голову каждого убитого казака янычар должен был получать неплохие деньги – сто золотых пиастров.
(Лично мне решительно непонятно, как в деле выплаты этих «премиальных» можно было наладить реальный учет и контроль? Кроме слов янычара, нужны убедительные доказательства. Принести отрубленную голову убитого врага? Но пока в горячке боя будешь эту голову рубить, рискуешь лишиться своей собственной. А после боя вполне может оказаться, что кто-то оборотистый уже оттяпал головы у убитых тобой казаков и быстренько помчался за вознаграждением…)
И снова яростные бомбардировки, приступы, казачьи вылазки, но Азов держится. В. Каргалов, подробно описавший эту историю, приводит свидетельства очевидца, турка Эвлия Челеби. Очевидец подробно излагает: собравшиеся на большой военный совет военачальники и офицеры говорили, что взять крепость невозможно, что всерьез следует ждать бунта янычаров, что с наступлением зимы Азовское море замерзнет и морское сообщение с Турцией станет невозможным, что кто-то (подозревали казаков) пустил слух, будто на подмогу Азову движется московский царь с двадцатитысячным войском – и, хотя слух, несомненно, ложный, замешательство в лагере нешуточное. Зимовать в случае чего придется под открытым небом, с оскудевшим запасом провизии…
И все же – очередной приступ. Янычарам удается прорваться в центр крепости, водрузить там султанское знамя и продержаться семь с половиной часов – но казаки сопротивлялись так, что с наступлением темноты янычарские командиры увели своих людей из крепости.
Еще бомбардировки, еще приступы… Бесполезно. В конце концов, состоялся очередной совет, на котором триста «везирей и офицеров различного чина» подписали мнение, в котором говорили, что овладеть крепостью в том году было делом невозможным (Челеби). Правда, чтобы «сохранить лицо», в Азов отправили двух пленных казаков, велев им передать своим: если бы турки захотели, то за месяц взяли бы этот паршивый Азов, враз разделавшись с жалкими казачишками. Но поскольку их настоящей целью было опустошить русские земли и захватить богатую добычу, и цель эта достигнута, турки уходят. Шайтан с вами, живите уж, пока мы великодушны…
26 сентября 1641 года осаждающие ушли восвояси. Турки погрузились на корабли и уплыли в фатерланд, крымские татары с превеликим облегчением галопом припустили в родные степи, участвовавшие в осаде кабардинские черкесы и ногайцы тоже поспешили по домам. «Великое сидение» продолжалось 93 дня и 93 ночи…
Казацкая победа была славной. Турецкие потери подсчитали и казаки, и посланные царем из Астрахани стрельцы, и, уже позже, при Петре I, адмирал Корнелий Крюйс: примерно 21 тысяча человек, не считая всевозможных обозников и землекопов, раненых и больных. Что до казаков – к ним даже во время осады Азова не раз прорывались подкрепления, так что через «Великое сидение» прошло 8–9 тысяч человек. В живых осталось не более трех тысяч, поголовно раненных.
Гусейн-паша умер на обратном пути, что его спасло от плахи: рассвирепевший султан приказал казнить немалое число военачальников потерпевшей поражение армии. У меня есть подозрения, что в их числе оказались все триста «подписантов» решения о снятии осады. В гневе турецкие султаны в таких делах не мелочились…
