Тут довольно некстати для турок умер султан Мурад IV, и поход пришлось отложить. Только летом 1641 года у стен Азова появилось сильное турецко-татарское войско. О его численности долгое время шли споры меж историками. Турки называли цифру в 250 тысяч человек, но это явно боевая фантастика. Считается, что наиболее близко к истине более скромное количество – от 50 до 70 тысяч человек.
В любом случае силы были вопиюще неравны: по точным сведениям, сообщенным в Москву самими казаками, осажденных было всего 5367 человек. Основную часть турецкого войска составляли янычары – хорошо обученная и вооруженная, имевшая большой боевой опыт пехота, элитные турецкие части того времени. Турки привезли с собой немало осадных пушек – «ломовых» орудий. Кроме того, с ними прибыло около шести тысяч европейских наемников, имевших опыт взятия крепостей. Казаки так и доложили потом в Москву: «Да были же с пашами для всяких приступных и подкопных промыслов немецкие люди городоимцы, мудрые вымышленники многих государств, которые умеют всякие приступные вымышлять дела, и подкопные поземельные вести мудрити и ядра огненные зажигательные».
Одним словом, положение осажденных казалось безнадежным. Но случилось иначе. Защита Азова, названная позже «Великое сидение», стала одной из самых ярких страниц боевой славы Донского казачьего войска.
Турки перепробовали все, на что была способна тогдашняя военная наука. После ожесточенного артиллерийского обстрела пошли на приступ – но были отбиты, понеся огромные потери, причем осажденные сделали вылазку и покрошили немало отступавших.
Тогда турки, простояв в бездействии после неудачного штурма два дня, решили применить европейский опыт: насыпать огромный земляной вал вровень с городской стеной, поставить на нем пушки, а потом, «подсыпая песочек», подвести вал вплотную к стенам и уже по нему ворваться в город.
Работали три дня. На четвертый казаки устроили неожиданную вылазку. Турецких солдат поблизости от места работ не было, а невооруженные «строители» попросту разбежались. Захватив 28 бочек пороха, казаки им подорвали «ту гору высокую». Правда, не сразу. Дождались, когда прибегут все же турецкие янычары, и только тогда отступили, запалив фитили. Янычар погибло 1400 человек. Больше турки возвести вал не пытались: «Та их мудрость земляная с тех пор миновалась». Они второй раз пошли на приступ – и снова неудачно.
Началась «подземная война»: турки подводили «подкопы» к самым городским стенам, но казаки вели навстречу свои – и либо схватывались с противником под землей, либо подрывали установленные турками пороховые заряды, либо закладывали свои. И, кроме того, выкопали 28 подземных ходов к турецкому лагерю, откуда устраивали неожиданные вылазки.
Новые бомбардировки, новые неудачные штурмы… Казаки держались. А вот боевой дух турецкого воинства был подорван: сорок три приступа окончились неудачно, стрельба из 9 пушек результатов не достигала, близилась осень с дождями и непогодой и безрадостной перспективой застрять под стенами Азова до зимы. Янычары помаленьку роптали, крымская конница все это время торчала в бездействии неподалеку от города. Турецкие паши, как лайки на медведя, накидывались на хана, требуя, чтобы и его люди участвовали в приступах. Хан твердо отвечал: уж он-то казаков знает, приступом их не возьмешь, «в осадах казаки люди жестокосердные». И воевать отказался категорически.
В Стамбул поспешило быстроходное суденышко с паническим прямо-таки донесением турецкого главнокомандующего Гусейна-паши. Черные новости были из разряда тех, за которые порой вестнику отрубали голову, и не только в Турции… Паша, впрочем, нисколечко не преувеличивал, а излагал чистую правду: все попытки штурма сорвались, потери огромны, крымцы воевать не хотят, в продовольствии и боеприпасах недостаток, без сильных подкреплений Азов, пожалуй что, не взять. Что хуже всего, среди янычаров все громче слышится ропот недовольства тем, что их втравили в столь безнадежное и кровавое предприятие. А это уже совсем скверно: янычары к тому времени кроме нешуточного боевого мастерства накопили и большой опыт в устройстве мятежей – всякий раз успешных. Мало того что янычары свергали министров и везиров (нечто вроде премьер-министра) – они без всяких церемоний, приди такое желание, добирались и до султанов. За шесть лет, в 1617–1623 годах, в результате янычарских бунтов на троне сменилось четыре султана. Причем, если свергнутый султан всего-навсего оказывался в темнице с выколотыми глазами, он, без шуток, мог считать, что ему крупно повезло, – порой и убивали без колебаний. Профессиональные вояки были и профессиональными мятежниками. Вздумай они и на сей раз взбунтоваться, Гусейну-паше попросту некого было бы им противопоставить. Против немалого количества янычар не выстояли бы и два полка европейских наемников, несмотря на весь свой военный опыт, а о крымских татарах говорить смешно, попросту разбежались бы…
