— Нет, дозорный, сегодня, сегодня! — Она была по-девичьи нетерпелива, лицо пылало от возбуждения, — Это совсем короткое путешествие! Взгляни, это так близко!
— Нам сначала надо передохнуть. — Я возражал, но мягко. — Мы же не хотим прийти в Рум усталыми.
— Мы сможем отдохнуть, когда придем туда… идемте же! Соберите вещи! Ты ведь провел свой дозор, да?
— Да.
— Тогда идемте! В Рум! В Рум!
Я взглянул на Гормона, ожидая поддержки с его стороны. Наступала ночь, и пора было разбить лагерь и поспать хоть несколько часов. И впервые за все девять дней путешествия Гормон встал на мою сторону. Он сказал Аулуэле:
— Дозорный прав. Нам надо отдохнуть. Двинемся в Рум на заре.
Аулуэла надулась. Сейчас она больше, чем когда-либо, выглядела ребенком. Крылья ее жалобно обвисли, а худенькое тело сжалось. Потом она сердито сложила крылья — они превратились в два горбика на ее спине размерами не больше детских кулачков, и стала собирать свою разбросанную на дороге одежду.
Пока мы устраивали лагерь, Аулуэла оделась. Затем я раздал питательные таблетки, и мы легли спать. Я заснул быстро и увидел во сне юную крылатую на фоне ущербной луны и Гормона, летящего рядом с ней… За два часа до восхода солнца я проснулся и, пока все еще спали, провел первый дозор наступающего дня, затем разбудил своих спутников, и мы отправились в сторону легендарного имперского города, в сторону Рума.
Свет утра был таким ярким и резким, словно рождался новый мир. Дорога, впрочем, оставалась пустой — люди не часто путешествуют в наши дни, исключая тех, кто вроде меня странствует по необходимости — или по привычке. Лишь изредка мы отходили в сторону, чтобы пропустить коляску какого-нибудь члена гильдии хозяев, влекомую дюжиной угрюмых нейтеров, запряженных цугом. В первые два часа нас обогнали четыре подобных экипажа; окна были тщательно занавешены, чтобы скрыть горделивую внешность проезжавшего хозяина от взглядов такого простонародья, как мы. Обогнало нас и несколько телег, груженных разной провизией; в небе парило несколько летунов. А в остальном дорога была предоставлена нам.
Окрестности Рума демонстрировали остатки античных времен: то отдельно стоящие колонны, то фрагменты акведуков, идущих из ниоткуда в никуда, то портики разрушенных храмов. Это был самый древний Рум, который мы видели, но попадались и более поздние наслоения из последующих циклов: крестьянские хижины, купола силовых станций, корпуса жилых башен. Видели мы и обгоревшие остовы каких-то древних летательных аппаратов. От внимания Гормона ничего не ускользало, время от времени он собирал нужные ему образцы. Аулуэла смотрела широко раскрытыми глазами и ничего не говорила, словно, зачарованная впечатлениями, всем своим существом вслушивалась в окаменевшую музыку прошлого.
Мы шли и шли, пока перед нами не поднялись стены города. Они были возведены из тщательно подогнанных друг к другу голубых полированных камней и возносились ввысь более чем на восемь ростов человека. Дорога проходила сквозь арку с отворенными настежь воротами. Когда мы приблизились к воротам, навстречу нам вышел очень высокий человек в плаще с капюшоном и маске — мрачном одеянии гильдии паломников. Не следует самому подходить к таким людям, но их зов не должен оставаться без внимания. Паломник заинтересовался нами:
— Вы откуда?
— С юга. Некоторое время я жил в Эгупте, потом по Земному мосту перебрался в Талию, — ответил я.
— А куда держите путь?
— Пока в Рум.
— Как идет дозор?
— Как обычно.
— У вас есть где остановиться в Руме?
Я покачал головой.
— Мы полагаемся на доброту Провидения.
— Провидение не всегда бывает добрым, — спокойно проговорил паломник. — И в Руме нет большой нужды в дозорных. А почему вы странствуете с крылатой?
— За компанию. К тому же она молода и нуждается в защите.
— А кто другой?
— Он мутант и вне гильдий.
— Ну, это-то я заметил. Но почему он с вами?
— Он сильный, а я — старик, потому мы и путешествуем вместе. А куда идете вы, паломник?
— В Джорслем. Разве есть другое место для моей гильдии?
В ответ я только пожал плечами.
— Почему бы вам не пойти в Джорелем со мной? — предложил он.
