Благодарение Богу за мисс Хэдли. Они вдвоем каждый день должны были принимать тех, кто привозил песочные часы, забирать у них эти часы, заносить в особый журнал имена и адреса владельцев, а после короткого, но внимательного осмотра лордом Ардетом отсылать часы обратно. Если граф был в это время занят, ворон стоял, словно часовой на страже, наблюдая затем, как распаковывают коробки и разворачивают бумажные свертки. Джини не спрашивала, да она и не хотела знать, откуда ворону известно, какие именно часы нужны Ардету, но принимала его хриплое «нет» как достаточную оценку. Кроме того, многие часы были чересчур большими, чересчур разукрашенными или уж слишком явно новыми. Джини не нуждалась в особых познаниях, чтобы отличить серебро от золота, крашеную жесть от драгоценного металла, филигранную работу от гладкого основания, которое описывал Ардет.
Помимо помощи в этих чисто формальных, чтобы не сказать конторских, делах, мисс Хэдли была просто неоценима, обучая Джини тонкостям светского обхождения. Джини родилась и выросла в помещичьем доме, но это не был уровень лондонского высшего общества. Мисс Хэдли знала в городе всех и каждого, мало того, она знала их странности – к примеру, какие две вдовствующие герцогини не разговаривают друг с другом и почему, какие леди не посещают тех приемов, на которых обычно бывают их мужья, и так далее. Она разбиралась в том, какие приглашения важны, отношениями с кем из светских львиц не следует пренебрегать и какие дома пользуются слишком неблагоприятной репутацией для того, чтобы их посещала женщина, которая дорожит безупречностью своего имени. С помощью этой женщины более старшего возраста Джини смогла избежать по меньшей мере половины тех ловушек, о существовании которых даже не подозревала.
Мисс Хэдли и Мари помогли Джини пополнить ее гардероб. Если Мари питала пристрастие к нарядам вызывающего и порой слишком пышного стиля, а также к ярким краскам, то мисс Хэдли была достаточно практичной, чтобы гнаться за ухищрениями моды. Лавируя между этими двумя направлениями, Джини установила для себя приемлемый стиль, который был для нее удобен и казался ей достойным супруги лорда Ардета.
С течением времени Джини заказала новую одежду и для самой мисс Хэдли, поскольку та должна была сопровождать графиню во время большинства ее визитов, в то время как Ардет занимался своими инвестициями и проектами. Он отдавал должное и политике, которой стал заниматься с целью улучшить общее положение своих дел, а женщинам предоставил возможность проводить время по-своему.
Новые платья Джини были по преимуществу черного или темно-серого цвета, но она настояла, чтобы мисс Хэдли выбирала для себя более живые и светлые тона одежды. Одна из них должна выглядеть повеселее, утверждала Джини, иначе они будут всюду вносить с собой мрак и печаль. Мисс Хэдли выглядела теперь гораздо привлекательнее и моложе своих лет, особенно при помощи косметического искусства Мари. Она сделала себе более модную прическу и утратила вид особы, для которой ее последняя трапеза могла стать последней в жизни. Мисс Хэдли по меньшей мере два раза в день осыпала свою хозяйку благодарностями, что очень смущало леди Ардет. Джини чувствовала, что это она должна благодарить высшие силы за ниспослание мисс Хэдли. Иначе она чувствовала бы себя одинокой и потерянной.
Джини была также благодарна капитану Джеймсу Винроссу. Отставной офицер появился в Ардет-Хаусе в качестве то ли управляющего, то ли делопроизводителя, то ли просто помощника в делах. Во всяком случае, его мать считала приемлемым для своего младшего сына любое из этих определений. Обыкновенная работа за жалованье не соответствовала ее жизненным установкам, но быть правой рукой графа – обязанность вполне достойная, некое почетное бремя ответственности.
Капитан Винросс не забивал себе голову пустяками. Он был счастлив получить реальную работу: помогал писать спичи, отыскивать подходящие места для госпиталей и домов ветеранов, сопровождал леди, когда граф был чем-то очень занят. Как младший сын, не имеющий собственного постоянного дохода после того, как вышел в отставку, он мог либо жить на пособие своего старшего титулованного брата, либо поселиться в качестве вконец обленившегося бездельника в доме матери.
