– Это еще что за грязные намеки? Что за попытки опровергнуть героическую репутацию моего сына?
– Это вы пытаетесь опровергнуть репутацию моей жены как порядочной женщины.
Ардету было очень важно, чтобы Джини заняла достойное место в обществе, иначе все его жертвы – утрата свободы, возможности иметь наследника, в жилах которого текла бы его собственная кровь, и так далее, оказались бы напрасными. Он дал обет улучшить жизнь Джини, и его будущее зависело от того, насколько удастся ему соблюсти свои обеты. Не столь уж важно, что произойдет с ним самим, самое главное, чтобы Джини продолжала осуществлять его планы, когда он уйдет. Без поддержки общества ей тогда придется жить либо в этом доме, либо в полной изоляции в имении Ардсли-Кип, и свет ее потускнеет в результате унижения. Нет, только не Джини, только не его жена!
– А ее репутация безупречна.
– Ее репутация ниже всякого приличия! Ваша драгоценная графиня толкнула моего мальчика на опрометчивый шаг. Или она успела нагородить вам кучу лжи на этот счет?
– Она рассказала мне о тех обстоятельствах, которые сопровождали ее помолвку.
– И она сообщила вам, что увела Элгина прямо из-под носа своей сестры?
– Ее отправили поискать ридикюль, забытый старшей сестрой где-то в саду возле дома. Мисс Лоррейн Хоупвелл настояла, чтобы для защиты от вечерней прохлады она накинула на плечи ее собственную, очень приметную шаль. Вы когда-нибудь выслушали из уст мисс Имоджин Хоупвелл ее версию этой истории?
– Ч. его ради? Дело было сделано. Их все видели, потому что Джини подняла крик, чтобы привлечь к этому внимание.
– А это случайно не были крики о помощи?
– Ах, оставьте в покое эту старую историю! – Леди Кормак изобразила попытку выдавить слезу. – А теперь он мертв, мой бедный храбрый мальчик. Погиб из-за нее.
– Но ведь не моя жена отправила вашего сына в армию. Полагаю, что ответственность за это несете вы и ваш покойный супруг.
– Мы решили, что лучше убрать грязное белье подальше от любопытных глаз.
– Нет. Грязное белье предпочтительно выстирать дочиста. Вместо этого ваш сын вывалял его в дерьме.
Он не был достойным мужем для юной, невинной девушки. Он оставил ее в одиночестве в самый разгар войны.
– Мой сын был героем! – снова заявила баронесса. – Он погиб, спасая своих солдат.
– Он погиб еще до начала сражения. Неопытные рекруты остались без командира.
– Ардет, не надо, – попросила Джини.
– Ваша свекровь не прислушивалась к вашим мольбам. Она заслуживает того, чтобы услышать правду. – Он обратился к баронессе, чьи жирные щеки тряслись от ярости: – Солдаты вашего сына были перебиты все до одного.
– Это ложь!
– Не хотите ли вы поговорить с женщиной, в постели которой застал вашего сына ее муж-офицер? Горячая голова, он потом погиб в сражении, избавив таким образом армию от необходимости проводить следствие, а себя самого от суда военного трибунала.
– Еще одна ложь. Я ничего не слышала ни о чем подобном.
– Никто об этом не слышал, я в этом убежден. Я сам говорил с генералом и разыскал женщину, которая осталась такой же одинокой, как и миссис Маклин.
– Вот и женились бы на этой шлюхе!
– Я уже сделал предложение Имоджин, которая нуждалась во мне гораздо больше. Но у меня имеется письменное признание этой женщины. Я оплатил ее возвращение домой и заплатил ей за молчание. Она оказалась не более чем обыкновенной распутницей, но жена вашего сына – настоящая леди.
– Если она не изменила моему Элгину, то ребенок принадлежит семье Маклинов, он наш.
– По закону – нет. Я консультировался у лучшего адвоката в Лондоне. Если дитя родилось у моей законной жены, а я от него не отрекаюсь, то дитя это мое.
– Это знают и другие, – напомнила ему Джини. Ардет был убежден, что его родственники, услышав об этом, заявят претензии на его титул и поместье. – Они не станут говорить об этом.
Джини не поняла, откуда у него вдруг появилась такая уверенность, но не стала спорить с ним в присутствии леди Кормак.
– В армии постарались замять скандал, а моя неожиданная женитьба дала достаточный повод для новых пересудов. К тому же в сражении погибло так много людей, и это самое страшное.
