Многие пришли впервые, они не знали, чего ожидать, но тоже затихли. Существо переступило с ноги на ногу и осмотрелось. Его можно было назвать девушкой, но выглядела она весьма необычно. Она отличалась своим цветом кожи от собравшихся зрителей. Здешние люди были смуглы, темноглазы и отличались веселым нравом. Все были полны жизненной энергии, в меру любопытны и в меру доброжелательны. Общественное мнение не затемняло их рассудок, сковывая рамками приличия.
Девушка шагнула и снова огляделась по сторонам. Видимых глазом эмоций на ее лице не промелькнуло. Стройная, кожа её казалась голубовато-мраморной. На оголенных плечах виднелись перышки. Как будто ощипали птицу и оставили в каком-то беспорядке маленькие перышки на её коже. Это выглядело весьма необычно. Лицо гладкое, вытянутое. Глаза. Глаза не птичьи, не человечьи — большие, темные, пугающие своей бездонностью. Казалось, они занимали одну треть лица. Нельзя было объяснить глубину, шедшую из этих глаз, но она завораживала. Девушка посмотрела наверх, как будто прося прощения у тех, кто наблюдает сверху за всей этой суетой. Глянула поверх голов и тряхнула головой. Послышались первые аккорды нехитрой музыки. Музыканты сидели в тени, и их не было заметно до того, как они взяли в руки инструменты.
Девушка запрокинула голову, резко выбросив вперед руку, будто обращаясь куда-то в пространство, видимое только ей. Голос, похожий на клекот птицы, разрезал тишину. Он был наполнен жгучей болью. Болью существа, потерянного, оставленного и преданного. Песней назвать это было нельзя. Как мы условно называем звуки, издаваемые птицами песней, так можно сказать и про девушку, что она запела, начав двигаться. Ее гибкие, с тоненькими пальчиками руки словно начали перебирать пространство вокруг себя, разглаживая в нем складки какой-то невидимой ткани — ткани Мироздания. Двигаясь, она перебирала пальцами каждую складочку, каждый невидимый шовчик, пытаясь найти ту расщелину, в которую можно было выйти. Глаза зрителей не успевали следить за движениями её тела. Танец напоминал порыв ветра, который закруживает в себе всё, что попадёт под его влияние, и, набирая силу, превращается в ураган. Танцующая будто стала невидима, а перед глазами зрителей стали разворачиваться невиданные ими досель чудесные виденья. Они словно погрузились в сон наяву. Каждый грезил своим, отличным от сна другого, рядом стоящего соседа. Внезапно призрачный ветер стих, девушка резко остановилась и замерла. Казалось, она нашла то, что искала. Нашла и погрузилась в неведомое искомое.
Люди смотрели, открыв рот, но не совсем понимали, о чем она пытается им рассказать. Но воспринимая её танец, они все чувствовали боль и безысходность её поиска, красоту, которая заполняла все пространство и погружала людей в легкий транс. Невозможно было описать танец простыми человеческими словами.
Йодра — так звали девушку. Она каждый раз перед выходом на подиум ожидала, что хоть кто-нибудь откликнется на ее рассказ. Ждала, что кто-то поймет ее речь, и она найдет родственную себе душу на этой заброшенной планете, куда волею судеб ее завела Вечность. Йодра каждый раз рассказывала новую песню, беря совершенно другую интонацию, другое пространство, предполагая, что вот на этот раз кто-то почувствует и откликнется, или может быть, вспомнит. Но ничего такого не происходило. Люди приходили, с каждым разом их становилось больше, с каждым разом они все плотнее обступали подиум, но отклика в их сердцах, такого, какой ей был необходим, не было.
Это примерно то же, что и танцевать у бушующего моря или океана. Волны плещутся, они живые, они каким-то образом пытаются достать твои ноги, выплеснуть себя. И тебе кажется, что они понимают и откликаются на твою эмоцию. Ты начинаешь сильней изливать эмоции и разговаривать с океаном, но тебе его трудно перекричать. Он гудит, и гонит волну за волной, волну за волной. В отчаянии ты хочешь броситься в него, пытаясь получить отклик. Он поглотит тебя. Можно обидеться, отвернуться и уйти прочь - он только брызнет морской пеной тебе в спину, и все. И на мокром песке останутся твои следы, медленно смываемые набегающей волной. И скоро твоих следов не будет, они исчезнут. На песке останется едва заметная цепочка ямок, похожих на след. Их занесет песком подоспевший ветер. И ничего у тебя и от тебя не останется.
