— Сегодня атаки не будет, — заключил комендант. — Может быть, пожалуют ночью. Визит вежливости, так сказать. Но пока вряд ли пойдут.
— Они не знают, сколько нас здесь. Могут и попробовать, — возразил Франсуа.
— Пушки они не могут не увидеть, — отмахнулся Хейс. — Не дураки же они, грудью на пушки идти?
Адъютант добрался до своей армии. Офицеры внимательно наблюдали за ним, боясь упустить одинокую фигуру на фоне сотен и тысяч людей. Но пока солдаты лоялистов стояли на месте, ровными рядами, как на параде, одинокая фигурка, скачущая в проходах между ротами, была заметна даже обычному взгляду.
Вот Грейвуд вернулся в группу ярко разодетых всадников. Наступила тревожная пауза. Пусть каждый на стене был уверен, что вот так с марша бросаться на штурм — это самое глупое решение, которое может посетить головы лоялистов, у тех могли быть свои резоны и своё понимание ситуации. Кто знает? Нельзя было исключать, что генералу поставили жёсткие временные рамки, и он не мог затевать полномасштабную осаду, даже если хотел.
Над армией лоялистов раздались сигналы горнов. От группы ярких всадников отделились одиночки, спешащие, похоже, к своим отрядам. Армия покачнулась, словно великан, каждое движение которого имело чудовищную инерцию. Защитники форта знали, что сейчас происходит там, вдалеке. Знали, как офицеры отдают привычные команды. Как после команды «становись» солдаты в шеренгах приводятся в порядок и единообразие, всё внимание устремляя на командира. Как по команде «равняйсь» сливаются в единый, цельный механизм. И наконец с командой «смирно» люди обращаются живым орудием войны, устремляющим свой помутнённый алым взгляд на врагов, которых нужно уничтожить.
Застучал первый барабан, задающий ритм всем остальным. Его начали подхватывать один за другим ротные барабанщики. Пять отрядов начали шаг, сначала на месте, чтобы поймать общий ритм. А затем первый из отрядов, ближайший к началу подъёма, сдвинулся с места.
И в головах защитников пробежала удивительно схожая мысль. Мысль, что у них всего две пушки, и даже при удачном залпе выкосить весь отряд им не удастся. А если враги пойдут плотно, друг за другом, пушки могут и не успеть расстрелять всех.
— Всем занять боевые позиции! — Хейс быстро спрятал трубку во внутреннем кармане, — Проверить порох и пули. Десятникам доложить о готовности!
Никакой суеты не было, солдаты и так сидели там, где они должны были находиться во время боя. Мужчины проверяли оружие, заглядывали в сумки с порохом и свинцовыми шариками, и с мрачным спокойствием докладывались командирам. Для многих это будет первый бой, испытание огнём, знакомство со смертью.
Один за другим раздавались доклады о готовности. Стражи тоже разошлись по своим местам. Трое во дворе, сразу за воротами, готовые встать непреодолимой преградой, если ворота падут. Двое наверху, оказывать магическую поддержку или вступить в бой, если лоялисты начнут штурмовать стены.
Барабанный бой всё приближался. Впрочем, солдаты лоялистов шли неровно. Чтобы преодолевать пересечённую местность, требовалось как минимум смотреть под ноги.
— Никому не стрелять без команды! — крикнул комендант.
Бронс стоял внизу, напротив ворот. Он специально выбрал именно это место. Хотел отсрочить момент, когда будет смотреть на массовую резню. А именно это и должно было произойти, по его мнению. Бой барабанов становился всё ближе, постепенно вытесняя и заглушая любые другие звуки. Франсуа поднял глаза к безоблачному небу. Оно казалось пустым. Ни единой птицы, только бесконечная синева и солнце. Обманчиво спокойное и безмятежное небо.
— Пушки! Огонь по готовности! — приказ коменданта пронёсся по форту.
Всё ближе барабаны. Солдаты на стенах напряжённо вглядываются в приближающиеся ряды. Также напряжённо вслушиваются в барабаны и шаги солдаты за стенами. Вслушивается в шум камня Ульяна. Сидят в обнимку Чарльз и Афина. Прислушивается к оглушительной тишине, которая бывает перед бурей Като. И только Итиль, молодой некромант, не обращает внимания на последние секунды тишины. Он прислушивается к нетерпению Смерти, ожидающей богатого урожая.
