До сих пор она, Марилен, мечтала о далеких путешествиях на лайнерах «Пан-Америкен», о тропическом небе над коралловыми рифами, с пустынных пляжах, где можно лежать, прикрытой лишь ниткой ракушек на шее. Теперь она поняла, что такое дано только тем, у кого на службе отдельный кабинет. Трехнедельное пребывание на Антильских островах, включая все дорожные расходы, стоит 4500 франков, и это еще считается дешево. Так внезапно целая цивилизация рухнула в представлении Марилен. Сгорел, подмигивая витринами, пассаж «Лидо». Марилен только сейчас поняла, что подлинный шик — далеко-далеко за пределами ее возможностей. Она может найти еще одного директора рекламного агентства, самого широкоплечего во всем Париже, и может заставить его обезуметь от ревности, но ее всегда будет грызть то, что она ни разу не провела лето под дождливым небом, у пляжа, в просторной вилле, где каждый звук отдается эхом, а среди чуть припудренных пылью гобеленов звучит детский смех. Она, Марилен, принадлежала к числу «отдыхающих», туристов — тех, кто приезжает и уезжает; есть среди них и богатые — с той лишь разницей, что они останавливаются в больших отелях.
Должно быть, думала Марилен, все тут зависит от того, кем ты родился. Даже богатые старухи, что ходят к ним в парикмахерскую, наверно, не относятся с таким барским пренебрежением к жизни. Им необходимы драгоценности, меха, сумки от Эрмеса, дальние путешествия на самолетах. И Марилен чувствовала, что рядом с ней, рядом со всеми прочими и их мышиной возней живут совсем иные люди, человеческие существа высшей породы, обычно отгороженные от толпы стеной или оконными стеклами своих особняков; они лишь изредка выходят прогуляться в удобной, не броской и далеко не новой одежде. В этой среде вырастают молодые женщины, которые держатся просто, крайне незаметно, а очутившись случайно, ненароком в другом кругу, ведут себя так, точно существовали тут всегда.
Помм не забивала себе голову подобными мыслями. С нее достаточно было того, чтобы на пляже проглянуло солнышко и немножко согрело только что съеденный ею завтрак. (Если становилось слишком жарко, Помм уходила в тень — чтобы не испортилась еда.) Ее совсем не огорчало то, что вода в море часто бывала чересчур холодной: ведь плавать она все равно не умела. По вечерам она ходила с Марилен в «Калипсотеку». И кончиками ногтей отстукивала на столе дробь — в такт дикой музыке, звучавшей в темноте. Ее забавляло, когда прожекторы начинали быстро-быстро мигать — красный, синий, красный, синий, красный. Люди тогда точно корчились в языках пламени. А потом, как ни в чем не бывало, возвращались на свои места. Помм мечтала о том, когда все начнется сначала.
Если Помм приглашали танцевать, она вежливо отказывалась. В глубине души она побаивалась этих красных и синих вспышек, озарявших площадку, но с удовольствием смотрела на замысловатые, исполненные сладострастия фигуры, которые выделывала Марилен, досадуя в душе, что выглядит недостаточно аристократично.
Помм и не догадывалась, что вот уже несколько дней ее простоватая кругленькая мордашка портит настроение Марилен.
Собственно, перемена в Марилен произошла, когда они начали проводить вечера в «Калипсотеке». Там, оглушенная музыкой, Марилен забывала о виллах у мола и о той части человечества, у чьих ног тихо замирает море. И воскресив себя в прежней роли, она с каждым следующим танцем все яростней крутила бедрами, затянутыми в брюки из плотного сиреневого шелка.
Помм же не замечала ничего. Вплоть до той ночи, когда она вернулась из «Калипсотеки» домой одна.
На следующий день Марилен пришла за своими вещами. Она была очень оживлена и страшно торопилась:
— Меня внизу ждут. — И добавила, стоя уже на пороге: — Теперь, крошка, ты заживешь здесь в свое удовольствие.
■
А вот другая версия тех же событий...
...Ведь в том, что рассказано выше (стр. 79 и след.), есть некоторые натяжки, верно? Как могла, например, Марилен понять особую элегантность девушек, живущих на виллах, чью манеру держать себя мы ранее назвали «барски-пренебрежительной»? Ведь все это бесконечно ей чуждо. И даже если бы она заметила таких девушек, то назвала бы их «выпендрехами».
