— А что с принцем? — тихо спросил Рази. — Что стало с ним?
— О, с ним… — Мужчина хитро прищурился на Рази. — Ему-то повезло меньше. Его привязали за ноги и протащили за лошадью, пока на теле живого места не осталось. Потом отрезали голову и поиграли ею в мяч. Говорят, что его отправили королю в мешке, так отделали, что его и родная мать-змеюка не узнала бы.
Винтер вцепилась в стол — в ужасе от такой бессердечности. Несчастный Шукьяр! Она порывисто повернулась к Рази и хотела обнять его, но он оттолкнул ее и отодвинулся.
— Не надо! — крикнул он и, отпихнув стол, вскочил на ноги.
В комнату начали вваливаться чумазые, покрытые копотью люди. Рази протолкнулся наружу и вышел во двор. Винтер чувствовала, что должна пойти за ним, но вместо этого спрятала лицо в ладонях и попыталась выбросить из головы образы, которые вставали перед ее внутренним взором. Кристофер сидел рядом с ней, сжав кулаки.
Вокруг царила кутерьма, и все разговоры оборвались сами собой.
Кто-то постучал по столу:
— Э-эй!
Винтер узнала голос Минни и еще крепче прижала ладони к глазам, надеясь, что служанка уйдет. Кристофер положил руку на талию Винтер и взглянул на Минни:
— Что такое? — Голос был резким.
— Тот чернявенький заплатил мне за ванну. Вода согрета. Кто пойдет первым?
Винтер почувствовала, как Кристофер наклонился к ней:
— Милая… — От этого теплого шепота в самое ухо Винтер так и захотелось обнять Кристофера, свернуться у него на руках и уснуть. — Ты все еще хочешь принять ванну?
Он крепче обнял ее, и Винтер поняла, что больше всего на свете ей хочется остаться с ним, потому что с ним так спокойно.
— Пусть Ра… пусть сначала брат вымоется, — произнесла она, одновременно поднимая голову и протирая глаза.
— Хорошо. Тогда я сейчас вернусь. — И, к ее разочарованию, Кристофер выскользнул из-за стола и отправился искать Рази.
В комнате было полно людей: они хохотали, усаживались на скамьи, заказывали поесть и выпить, требовали новостей. Винтер наблюдала за ними, как смотрела бы плохую постановку: все происходило далеко, было ненастоящим и совсем ее не интересовало. Туманное отупение не давало ни о чем думать. Винтер обнаружила, что смотрит на человека у камина, не видя его. Он взглянул на подошедшего товарища, тот сел, отхлебнул сидра и отщипнул кусок от краюшки хлеба.
Его лицо было украшено такими кровоподтеками и шрамами, что Винтер сначала не поняла, кто это. Но его спутник рассмеялся и громко произнес:
— Даже не верится, Тош, что она и смотреть на тебя захотела — с твоей-то рожей.
Винтер похолодела от ужаса. Тош! Она взглянула на вошедшего внимательнее и прислушалась к его голосу.
— А что с моей рожей? — проворчал тот. — Ничего особенного.
Первый ухмыльнулся и что-то сказал, но его слова растворились в шуме. Пока он говорил, его товарищ не слушал, он всматривался в толпу — и довольно быстро обнаружил Винтер. Она смотрела на него, не в силах двинуться с места. Сначала он улыбнулся, показывая дыры вместо выбитых Озкаром зубов — просто ухмылка мужчины, приветствующего новую женщину, — затем нахмурился, и Винтер увидела: он узнал ее; в его глазах промелькнула жажда убийства.
Именно в это мгновение Кристофер вернулся со двора, подошел к столу и нагнулся, чтобы что-то сказать. Увидев выражение лица девушки, он тут же обернулся, чтобы проследить за ее взглядом. Винтер так и смотрела на разбойника, не в силах оторваться. Ей казалось, ее погрузили в ледяную реку и вытащили — и теперь она сама превратилась в ледяную статую.
Разбойник, все так же жестко глядя на девушку, провел языком по осколкам зубов. Он понял, что с девушкой Кристофер, но не стал спешить, а медленно осмотрел его с ног до головы. Долго глядя Кристоферу в глаза, нагло ухмыльнулся, вновь повернулся к Винтер и подмигнул.
Тут она перестала его видеть, потому что кто-то оказался между ними. Этим кем-то был Кристофер, который сел напротив нее.
— Эй, — сказал он.
Он потянулся через стол и нежно взял в ладони сжатые кулаки Винтер. Она посмотрела на соединенные руки. Девушка не чувствовала прикосновения, ей казалось, что она — птица и летит высоко-высоко над таверной. Тогда Кристофер сжал пальцы сильнее. На его левой руке обрубок среднего пальца ушел под указательный, и при пожатии Винтер ощутила, как этот обрубок вдавливается в ее ладонь. Это странное прикосновение словно разбудило ее, она вынырнула на поверхность, и все вернулось — зрение и слух.
