Крушение мировой революции. Брестский мир - страница 21
Тенденция к расколу эсеровской партии четко обозначилась к 6 августа, когда открылся Седьмой расширенный Совет ПСР. В день открытия на нем присутствовало 78 делегатов с решающим голосом и 11 с совещательным[66]. Принятая Советом 9 августа резолюция большинства с протестом против «большевистской попытки захвата власти» 3-5 июля и с поддержкой Временного правительства Керенского, за «активную внешнюю политику, направленную к достижению мира на демократических началах» (54 голоса), была опротестована левыми (34 голоса). Последние выступили с собственной резолюцией, резко критикующей правительство за недостаточно радикальную внешнюю и внутреннюю политику: «оттяжку всех земельных законов», «торможение всякой радикальной финансовой и экономической политики» и отсутствие «активных шагов для воплощения политики мира».
Левые эсеры предлагали Совету незамедлительно выступить с предложением ко всем воюющим державам немедленно заключить перемирие на всех фронтах, передать все земли в ведение земельных комитетов, прекратить притеснения «партий левого крыла революционного социализма» — большевиков и левых эсеров, а в заключение заявляли, что власть должна принадлежать Советам. В противном случае левые отказывались брать на себя какую-либо ответственность за политику Временного правительства[67]. И хотя резолюция левых эсеров не собрала нужное число голосов, левые добились того, что их фракция в эсеровской партии стала считаться легальной[68], all августа, на следующий день после окончания работы Совета, эсеровская газета «Дело народа» опубликовала обе резолюции.
Через месяц, 10 сентября, резолюция левого меньшинства Совета ПСР была поддержана Седьмой петроградской губернской конференцией эсеров (преимущественно левых). Считалось, что присутствовавшие на ней 157 делегатов представляли 45 тысяч членов эсеровской партии Петроградской губернии. Выступавшие на конференции Спиридонова, Камков и Трутовский в очередной раз подвергли критике деятельность ЦК ПСР, потребовали разрыва коалиции с кадетами, формирования «однородного социалистического правительства» и конфискации помещичьих земель с передачей их даже не крестьянам, а земельным комитетам. Против предложенной левыми резолюции голосовало лишь 8 человек[69]. Вследствие растущего радикализма петроградских эсеров левые получили большинство голосов при перевыборах губернского комитета[70], что дало им право утверждать, будто из 45 тысячи эсеров петроградской организации за левыми шло примерно 40 тысяч[71].
Поражений у левых эсеров в те дни почти не было[72], если не считать того факта, что они вынуждены были уйти из редакции газеты «Земля и воля». Но и здесь они взяли реванш, добившись переизбрания редакции газеты «Знамя труда» и выпустив 23 августа под своей редакцией первый номер[73]. С этого момента «Знамя труда» стало органом левых[74].
Располагая собственной газетой, левые эсеры тем более перестали бояться выступать независимо, как если бы они были самостоятельной партией. На Демократическом совещании[75], куда левые эсеры прибыли в составе ПСР, они образовали собственную фракцию и 19 октября впервые выступили самостоятельно[76] против Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов, отвергнув коалицию с кадетами. Тем не менее, несмотря на призывы Спиридоновой[77], за коалицию проголосовало большинство в 102 из 184 депутатов крестьянских Советов[78].
Особую позицию левые эсеры заняли в вопросе о Предпарламенте[79]. Они не составили там самостоятельной фракции и являлись составной частью общей фракции ПСР. Большевики решили в Предпарламенте не участвовать вообще и пытались склонить к тому же левых эсеров. Переговоры с большевиками по этому поводу вели Натансон и Камков. В результате левые эсеры в Предпарламенте решили остаться, но отказались подчиняться решениям фракции ПСР, назвали политику эсеров предательской и ушли с заседания. Их критика велась в основном по трем вопросам: об отношении к войне, об аграрной политике и о захвате власти. За пределами Предпарламента левые эсеры тогда же обещали большевикам «полную поддержку [...] в случае революционных выступлений»
