Крушение мировой революции. Брестский мир - страница 23
Расхождения между большевиками и левыми эсерами в дни подготовки Октябрьского переворота следует признать несущественными. Петроградские левые эсеры вели борьбу с большевиками «до момента восстания, выставляя принцип диктатуры демократии против большевистского принципа диктатуры пролетариата»[99]. Они «боролись со стремлением большевиков» осуществить «диктатуру пролетариата» и противопоставляли ей «диктатуру демократии»[100]. На практике это означало, что в то время как левые эсеры соглашались произвести переворот и низвергнуть Временное правительство с санкции съезда Советов, большевики собирались произвести этот переворот до созыва съезда и поставить съезд перед свершившимся фактом[101]. Левые эсеры считали, что «если бы съезд Советов взял на себя инициативу организации власти», а Петросовет «ограничил бы свою задачу подготовкой для этого обстановки», т. е. не производил бы захвата власти насильственно, можно было бы избежать столкновений между социалистическими партиями[102].
Нужно отметить, однако, что это практическое расхождение, от которого мог бы зависеть вопрос о поддержке или отказе в поддержке левыми эсерами большевистского переворота, сами левые эсеры поспешили превратить в расхождение академическое. Когда выяснилось, что больше-вистско-левоэсеровский ВРК, несмотря на обещания не готовить восстания и ограничить свою деятельность защитой против «контрреволюции», намеревается накануне съезда[103] произвести переворот, руководство левых эсеров решило не «заниматься моральной характеристикой», а «с учетом того, что происходило», критически относясь «к политике, которую вел в последнее время» в Петросовете Троцкий, и «к течению большевиков, которое называется экстремистским и с которым не согласна и часть самих большевиков», занять «свое место в Смольном институте» и на съезде, «где представлена вся истинная революционная демократия»[104].
Однако вопрос о совместной организации переворота неизбежно затрагивал и вопрос об участии левых эсеров в будущем советском правительстве. Ленин соглашался на переговоры с левыми и о вхождении последних в состав правительства крайне неохотно, лишь под давлением большинства ЦК РСДРП(б). Левые эсеры, со своей стороны, настаивали на ведении переговоров между всеми социалистическими партиями, требуя создания многопартийного «однородного социалистического правительства» — «от энесов до большевиков».
Ленин (и поддерживавший его в этом вопросе Троцкий) намеревались противостоять этому требованию, но на их беду не было единства в самой большевистской верхушке[105]. Многие члены ЦК РСДРП(б) боялись, что силами одной партии нельзя удержать власти, и поэтому 26 октября, за несколько часов до организации на Втором съезде Советов чисто большевистского правительства, большевики предложили трем левоэсеровским лидерам — Карелину, Камкову и В. Б. Спиро — войти в состав СНК. Те отказались[106], поскольку введение трех человек в однопартийное большевистское правительство принципиально не меняло характера власти и делало левых эсеров косвенными виновниками начавшейся «гражданской войны»[107], что увеличивало отрыв левых от остальной «революционной демократии» и делало невозможным общее примирение, на что, по мнению левых эсеров, еще имелись шансы[108]. Однако примирения все равно не состоялось. Раскол углубился на Втором съезде Советов[109].
Созыв Второго Всероссийского съезда не был ординарным явлением. Еще 28 сентября 1917г. Бюро Исполнительного комитета Совета крестьянских депутатов, контролируемое эсерами и меньшевиками, постановило съезда не созывать. 4 октября пленум крестьянского ЦИК (в немалой степени находившегося под влиянием эсеров) признал созыв съезда 20 октября, как это когда-то намечалось, «несвоевременным и опасным» и предложил крестьянским Советам воздержаться от посылки на съезд делегатов
