Итак, Фантик, мы направляемся в Россию, которая единственная из европейских стран (кроме Албании, куда они с Парвусом и ультиматум-то свой не посылали вроде за отсутствием там пролетариата) не отреагировала на угрозы «изобретателей». Война эта спутала все карты, и теперь не много ума надо, чтобы найти «слабое звено» по месту нашего рождения.
Эта горькая уже почти реальность открывается мне во всем своем безобразии, когда я через крошечное оконце в конце вагона вижу разоренную войной Европу. Неужели и мой любимый Питер будет похож на эти руины?
Между тем В. И. являет собой пример бодрости и, как он говорит, деловитости. Ненавижу это слово, но оно как нельзя лучше подходит к его теперешним «занятиям» — целыми днями он, заложив пальцы за проймы жилета, мелкими шажками меряет свой «кабинет» (так он называет вагонный коридор). И больше ничего. Может, думает? Интересно, о чем. Даже Маняшка проявляет явные признаки раздражения от его бесконечных мельканий, но вслух говорит только, чтобы Володя поберег «гороховый» галстук, истреплется, говорит, по дороге, не в чем будет речь держать перед питерским пролетариатом, гы.
Не знаю, дойдет ли до тебя это письмо, которое я сейчас просто просуну в щель под дверью вагона (может, подберет его добрый человек и перешлет), а вот то, что я не смогу на него ответа получить, к сожалению, знаю совершенно точно. То есть написать-то ты можешь, но на «деревню дедушке», как в известном рассказе Антуана Чехова[88].
ЦК тебя, родная, твоя «заезженная» Крупа
Крупочка, милая, кто же знал, что твой приезд (это ведь для нас обеих счастье) придет рука об руку с такими из ряда вон выходящими политическими обстоятельствами. Пока, конечно, все в порядке, но такое ощущение, что что-то готовится.
А наши вполне легкомысленные и доверчивые эсеры между тем ликовали, когда до них дошел слух, что на пост главы Временного Правительства прочат нашего Шурика Керенского[89]. Разумеется, никто не знает, как долго это Правительство пробудет у власти, оно же ВРЕМЕННОЕ. Тут и спиритические сеансы (помнишь наши развлечения?) не помогут. Да что уж тут гадать? Хоть бы что-нибудь наверняка знать.
Говорят, что, невзирая на отвратительную питерскую погоду, которая обычна для этих широт в начале апреля, какие-то люди все-таки пришли вас встретить. Еще говорят, что В. И. был очень возбужден и для произнесения своей речи (это ведь те самые Тезисы?) взобрался на подвернувшийся броневичок. Кто-то из наших эсеров там был и все это потом в Москве рассказал. Давно мы так не смеялись. Наверное, это такая истерическая реакция на все тяготы жизненные.
У меня все как всегда, только хуже. Дюшка по-прежнему со мной. Вроде даже подросла (увеличилась в диаметре). Я ее время от времени меряю портновской лентой, но сразу забываю результаты.
Деньги в царских ассигнациях быстро обесцениваются. Но я из простого держателя эсеровской кассы (казначея) почти в одночасье стала финансовым гением местного масштаба, ха. Мне еще в самом начале февраля удалось на большую часть наличности прикупить акции швейцарской компании «Nestle». Фирма, проверенная временем, пятьдесят лет успешной финансовой деятельности. Кроме того, я изучила биржевые данные по этой фирме и поняла, что, кроме бесценного исторического опыта, у нее есть и перспектива. Да и шоколад я очень люблю, как и ты, моя Крупочка.
Наши швейцарские банкиры помогли успешно осуществить задуманную операцию. Так что эсеры всем скопом примкнули к сословию рантье, вооружились ножницами и бодро стригут купоны. Надеются на крупные барыши, а я вот думаю: может быть, иногда дивиденды шоколадом получать? Мало ли, голод или еще какой-нибудь катаклизм случится?
Но это все суета. Лучше напиши мне, как вы устроились, какие планы. Может быть, ближе к лету совершим совместный вояж? С царизмом покончено, можно и отдохнуть, ха?
В надежде на встречу с моей Надеждой.
ЦК тебя. Твой Фантик
Какой же ты у меня умненький, Фантик! Все у тебя продумано. А вокруг меня, как всегда, завихрение обстоятельств. В. И. все не может успокоиться. Он оскорблен, что февральская революция произошла без всякого его участия. Утешительные мои слова о невозможности в чем-либо участвовать, находясь в пломбированном вагоне, не производят должного действия. Уперся и собирается делать еще один переворот. Какой же я вождь коммунистический, говорит, если не произведу пролетарского переворота. Даже целую теорию разработал, когда на практике это можно осуществить. Сейчас, в апреле, еще, говорит, рановато — впереди время летнее, отпускное, жаркое и расслабляющее. В декабре, говорит, поздно — рождество, новогодние торжества и вообще погода плохая. А значит — в октябре, когда все в город после курортов вернутся, — самая пора.
