При этом ни одна из женщин не выглядела опечаленной своей потерей. Подумаешь, скромненькие такие два килограммчика ювелирки, нечего особенно и переживать из-за их утраты. Евлалия и вовсе выразилась в том духе, что украденное золото давно морально устарело, пусть его лохи носят, а они с мамой купят себе эксклюзив, специально с этой целью смотаются завтра к Тиффани, очистят там все прилавки.
– И папе чего-нибудь прикупим.
– Что-нибудь недорогое, как он любит. Чтобы не выделяться.
И Филипп получил новые часики за смешные тринадцать тысяч евро. Через неделю они ему разонравились, и любящие жена и дочка тут же смотались в Вену и купили ему другие часики, подороже, уже за тридцатник. Эти часы Филиппу пришлись больше по вкусу. Он носил их и всем рассказывал, как его милые «девочки» купили ему эти часики на сэкономленное ими из сумм «на булавки».
Те, кто знал примерную стоимость этих часов, выразительно кривились в ответ и хмыкали. Но, как известно, не пойман – не вор. А депутатская неприкосновенность помогала Филиппу выкручиваться из многих неприятностей.
Однако, несмотря на то что Филипп был такой замечательный, и жизнь у него была замечательная, и жена замечательная, на дочурке природа отдохнула, и довольно серьезно. Все знакомые втихомолку удивлялись, как у такой красивой пары могла уродиться такая гадкая и откровенно страшненькая девчонка.
– Просто какой-то утенок, который все никак не превратится в лебедя.
Даже в ранней молодости Евлалии не помогали никакие пластические операции, никакие ухищрения модельеров и косметологов – натура, как говорится, перла наружу. Что бы ни делала Евлалия со своим лицом, гадость лезла у нее из глаз, сочилась через каждую пору. Отвратительная злобность, которая порой, помимо желания самой девушки, буквально вырывалась из Евлалии, заставляла неестественно кривиться рот, нос уползал куда-то вбок, щеки взрывались пятнистым румянцем, отчего личико Евлалии делалось похожим на мордочку лысой морской свинки, да еще страдающей крайней степенью диатеза.
Женихи, пару раз понаблюдавшие подобные вспышки бешенства у невесты, обычно тихо сливались в сторону. Кто-то подыскивал себе девочку пусть и не с таким богатым папой, но зато покладистую и ласковую. Кто-то вообще уходил от греха подальше в монастырь, где потихоньку приходил в себя. А один бедолага, побывав месяцок в женихах у Евлалии, потом и вовсе заделался на всю жизнь геем. И ничего ему уже не помогло. Так и сгинул безо всякой пользы, а ведь был совсем неплохим пареньком, мог бы жениться, завести деток и пополнить генофонд страны. Но знакомство с Евлалией начисто отбило у парня охоту к подобным экспериментам.
Одним словом, годы шли, богатство Филиппа росло. Но никакие деньги не могли помочь Евлалии найти себе мужа. А замуж красотке хотелось. И чем старше она становилась, тем отчаяннее становилось это желание. В последнее время Евлалия, ставшая уже до неприличия капризной и вздорной, открыто требовала у отца «купить» ей мужа.
Филипп был бы и рад сделать подарок дочурке, но при этом у самой Евлалии имелось одно непременное условие. Надо было, чтобы будущий муж был не последним человеком. Выходить замуж за кого попало Евлалия тоже не желала. У нее были свои принципы. И непременным условием со стороны невесты было, чтобы у потенциального мужа было денег не меньше, чем у любимого папочки. Все попытки Филиппа объяснить чадушку, что если жених будет при деньгах, то он на Евлалию и не посмотрит, разбивались о стену глухого непонимания со стороны дочери.
– Почему ко мне никто не сватается? Почему? Это вы во всем виноваты! Ты, папа, и особенно мама! Вы не хотите пошустрить среди своих друзей и поискать мне мужа.
А ведь вся отведенная Евлалии часть квартиры была буквально увешана зеркалами. А уж ванная комната девушки и вовсе была одним сплошным зеркалом. И, кажется, видя свои многочисленные отражения в них, Евлалия могла бы уже понять: красота ушла от нее безвозвратно. Если в молодости, смири она норов, у нее еще был шанс очаровать кавалера, то теперь не помогали никакие пластические операции. Не успевала Евлалия прийти в себя после манипуляций одного хирурга, как ей надо было отправляться к следующему.
