– Давай.
Мира обвила руками его шею. Они молчали, думая каждый о своем. Совсем стемнело. В пруду самозабвенно квакали лягушки. Из рощицы доносился стук дятла. Богдан дотронулся до кончика ее носа.
– Вот теперь действительно нужно уходить. Ты вся продрогла.
– Хорошо. – Она послушно встала и покатила коляску по дорожке.
Ей отчаянно не хотелось расставаться с Богданом. Что, если он пригласит ее к себе? Пожалуй, она согласится. Тут же Мире стало стыдно. Они знакомы всего один день, а у нее в голове бог знает что. Не хватало еще, чтобы она вела себя как Яся.
– Что молчишь? – спросил Богдан.
– Не знаю. Просто так, молчу, и все. Мы почти пришли.
Впереди действительно маячили скамейки и очертания клумбы.
– До завтра, – проговорил Богдан и улыбнулся.
– Может, тебя проводить? Доедешь сам в темноте?
– Не беспокойся, я и с закрытыми глазами доеду.
Мире стало чуть обидно. Значит, это только она мечтает оказаться в его комнате. А самому Богдану все равно. Или, может быть, он устал, плохо себя чувствует?
– Ладно. Спокойной ночи.
Она хотела идти, но он удержал ее за руку.
– Ты что? Обиделась?
– Нет. С чего ты взял?
– Брось. Вижу, что обиделась. Я бы рад позвать тебя с собой, но не могу. Правда. В другой раз.
– И когда будет этот другой раз? Скоро? – Мира поглядела на него с надеждой.
Богдан пожал плечами.
– Не знаю. Но будем надеяться, что да.
Больше он ничего не сказал, но Мира почувствовала, что обида удивительным образом прошла.
– Поцелуй меня, – попросила она.
– Нагнись.
Мира склонилась над ним. Они на мгновение приникли друг к другу. Потом Богдан мягко отстранился.
– Все. Иди.
Мира пошла от него по дорожке, изо всех сил борясь с искушением оглянуться. Она знала, что он не тронулся с места, сидит в коляске и смотрит на нее. Мира дошла до двора и только тогда позволила себе взглянуть назад. Садик был пуст. Очевидно, Богдан уехал за каменную ограду, туда, где, по его словам, находился заброшенный корпус. Она тяжело вздохнула и обреченно взялась за дверную ручку.
– Ну ты и гулена, – приветствовала ее Лизавета. – Еще бы под утро вернулась. Лексей Михалыч, между прочим, тебя искал.
– Значит, он вернулся?
– Вернулся. Ругался шибко на тебя.
– Ругался? – удивилась Мира. – Почему?
– Ты на часы-то глянь.
Мира вытащила телефон. Половина одиннадцатого. Для Москвы время детское. Но для Поводнева, наверное, это уже глубокая ночь.
– Где сейчас Алексей Михайлович? – спросила она.
– Спать ушел. Сказал, завтра поговорит с тобой.
– Завтра так завтра.
Мире было сейчас не до нотаций Михалыча. Ее атаковала буря эмоций. Она ушла к себе и уселась на кровати, скрестив ноги по-турецки. Значит, это наконец произошло! Она влюбилась. И именно с первого взгляда, как всегда мечтала. В Богдане есть все черты, которые рисовало ее воображение. Он умный, добрый, тонкий и загадочный. Последнее – точно про него. Где он сейчас? Почему не согласился остаться с ней? Отчего живет один, отшельником, сторонящимся людей? Где его семья? Все эти вопросы терзали ее почти до рассвета. Она не могла уснуть. Перед глазами стояло лицо Богдана, иконописное, с яркими, лучистыми глазами, слышался его бархатистый, ласковый голос. На губах был сладкий привкус его поцелуев.
Мире удалось задремать, только когда темень за окном начала рассеиваться и наливаться молочной белизной. Она тут же увидела во сне Богдана. Он держал ее в объятиях и целовал. Это было восхитительно. Затем у него вдруг зазвонил телефон. Мира во сне тут же вспомнила о том, что она не знает номер Богдана. Надо спросить – и тогда они смогут созваниваться.
– Скажи мне свой мобильный, – попросила она.
В ответ он приложил к ее губам палец.
– Тс-с. Тихо. Не говори ерунды.
– Разве это ерунда? – удивилась Мира. – Я просто хочу быть с тобой на связи. Все время, каждую минуту.
Богдан посмотрел на нее печально и покачал головой.
– Зачем тебе это? Разве не достаточно того, что есть? Наших прогулок на пруд, поцелуев?
– Конечно, нет! – горячо воскликнула Мира. – Я хочу видеть и слышать тебя постоянно. Разве ты не хочешь того же?
– Хочу.
– Тогда диктуй номер!
– Сейчас.
Мира полезла в карман за телефоном, и в это время земля под ее ногами качнулась. Вокруг все закружилось, будто она ехала на карусели, которая с каждой секундой ускоряла свое вращение.
