Парень поднес глиняную поилку к пересохшим губам страдальца.
— Кто меня так? — спросил Саня.
— Не знаю я, — пожал плечами «щербатый». — Тебя второго дня у ручья нашли. «Сходил на свидание!» — подумал Саня, который в тот момент больше переживал за судьбу девушки. Очень хотелось верить, что те костоломы ее не тронули. В барак кто-то вошел. Через мгновение над Саней склонился Брес и его взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Удивляюсь я — почему жрецы тебя не добили? — Старшина уселся на подвернувшуюся чурку и важно оперся рукой о поставленный вертикально меч. — Видать, не желали легкой смерти насильнику. Теперь придется на кол тебя посадить. Умирать будешь долго. Я это тебе обещаю. А перед казнью стручок твой отрежем, дабы другим неповадно было пускать его в дело без особой на то надобности.
— Что с Дэей? — проговорил Саня, до которого сказанное Старшиной не дошло в полной мере.
— Еще раз назовешь ее имя, и я вырву твой поганый язык, — зло прошипел Брес.
— Она жива? — не успокаивался Саня.
— Конечно, жива, — рявкнул Старшина. — На этом острове пока еще не родился самоубийца, который бы мог себе позволить обидеть дочь Брагара. Саня все еще не мог понять Бреса. — Причем тут Брагар? Потом вспомнил женщину на пляже, чьи черты напомнили ему знакомый образ. И все встало на свои места. Дэя приходилась дочерью Брагару или внучкой берегону, а Брес был ее родным дядькой. Буглар же — дядькой двоюродным. Пряхин такого поворота событий даже представить себе не мог: Дэя никогда не говорила ему о своих родственниках. Упоминала только, что жрецы забрали ее в Рощу еще совсем маленькой девочкой.
— Друиды наказали девушку — в Роще заперли, и повинность нести заставили, — зло рассказывал Брес. — И все по твоей милости, чужак безродный.
— Друиды ваши — ханжи, каких поискать. — Пряхин вдруг разозлился.
— Забили голову девчонке своими феньками. В монашку бездушную превратили. Лишили простых человеческих радостей.
— Ты, ничтожество, на друидов молиться должен: они жизнь тебе оставили. А могли бы убить запросто, и никто бы их за это не осудил, ибо ты давшую обет целомудрия жрицу хотел обесчестить.
— Дикость это все… Мракобесие, — не унимался Саня. — Девушку даже не спросили, хочет ли она всю жизнь прожить в лесу.
— Не мели языком, чужак. Ты много чего не знаешь.
— Тогда объясни, почему нельзя вернуть ее в мир людей? Почему она всю жизнь должна прозябать в той долбаной Роще?
— Замолчи, смертник. И подумай лучше о казни лютой, что тебя ждет.
— Брес поднялся и, окинув Пряхина презрительным взглядом, покинул барак. Саня отказывался что-либо понимать. Если он смертник, то почему до сих пор сидит не в подвале или казематах каких, а находится в своем сарае? Охраны опять же нет… Складывалось такое впечатление, что Старшина хотел его лишь попугать. Хотя, с другой стороны, такими угрозами просто так не бросаются. Все прояснилось, когда появился усач, который в тот же вечер зашел навестить своего подопечного.
— Тебя не казнят пока не получат обвинений от девушки, — объяснил Буглар. — Так что, если девчонка будет молчать, то вряд ли тебя на кол посадят. Но штраф ее отцу придется заплатить.
— И большой штраф? — поинтересовался Саня.
— Девять дойных коров, или семь рабынь, или три веса серебра или…
— Достаточно, — слабо махнул рукой Пряхин. — У меня все равно ничего такого нет.
— Тогда придется самому продаться.
— А больше никаких вариантов не имеется? — с надеждой спросил Саня.
— Ты можешь не спросить суда богов.
— Как это?
— У нас принято отстаивать свою правоту на Поединке. Но для тебя, сам понимаешь, это равносильно казни.
— С кем я должен отстаивать правоту?
— С тем, кого обидел. А обидел ты в первую очередь Брагара… И ты знаешь?.. — задумчиво произнес усач. — Это даже к лучшему, что тебя убьет именно Брагар: он не любит всяких там представлений с отрубанием конечностей и прикончит тебя сразу. Долго мучиться не будешь.
— Спасибо, дружище Буглар! Ты меня здорово успокоил.
— Натворил ты дел, Алекс. Теперь никто тебе уже не поможет. Усач тяжело вздохнул. Он как никто понимал Саню, ибо в молодости был еще тот ходок. Да и сейчас уже, будучи семейным человеком, не пропускал ни одной юбки. Поговаривали, что не так давно он даже крутил роман с некой жрицей, которую впоследствии изгнали из круга друидов за порочную связь.
