— Веришь ли ты в путешествие во времени? Дэя ответила в своей манере:
— Я?.. Верю… ибо всякий в этом мире плывет по той невидимой реке, что временем безжалостным зовется. И каждый миг уносит нас неотвратимо от прошлого к грядущим временам. Все правильно: любой человек — не кто иной, как путешественник в будущее. Можно спать, есть, заниматься сексом и при этом все равно неизменно путешествовать во времени. В прошлое попасть нельзя. Если бы это было возможно, то наверняка бы уже появились гости из будущего. Но таковых еще ни разу не видели. Видели всяких там инопланетян, снежных людей, даже чертиков, выскакивающих из-под земли, а вот пришельцев из будущего не видели. Саня больше никогда не попадет в свой мир, какой бы новый круговорот не случился. И в этом была горькая правда. Следовало навсегда забыть о прошлой жизни и начать устраивать себя на новом месте. Наверное, Сане стоило бы остепениться, осесть, завести семью, наконец: ведь не мальчик уже давно. Только не сможет Саня осесть:
скучное и однообразное существование оседлого человека никогда не устраивало Пряхина. Неисправимый романтик и максималист, он не мог усидеть на месте даже в прошлой жизни. Тем более не сможет и теперь, когда перед ним открывался целый непознанный мир. Тяга к новым путешествиям уже начала будоражить его пытливый ум. Звала в дорогу. На острове арийшей Саню, по большому счету, ничто не держало.
Разве что, Дэя… Ради нее он, возможно бы, и поступился принципами холостяка. Но пока их отношения были, что называется, платоническими и напоминали гуляния школьников, возвращающихся домой после уроков. Дэя держалась на расстоянии и не позволяла даже брать себя за руку. Она старалась казаться холодной и неприступной жрицей. Но это ей плохо удавалось: Саня прекрасно понимал, что под напускной неприступностью дикарки скрывается чувственная натура расцветшей молодой женщины, со всеми присущими ей желаниями. Многие ее ровесницы уже давно имели детей и не по разу сменили павших в геройских боях мужей. Что касалось Дэи, то ее профессия, насколько понял Саня, не позволяла завести семью: у жрецов были какие-то непонятные и даже дикие обычаи — обет целомудрия и все такое.
Девушка-бард должна была служить богине-покровительнице, хранить предания предков и не помышлять о личной жизни. Правда существовала лазейка — друиды выгоняли из своего круга провинившихся жрецов, отправляя их в мир людей, где, как они считали, изгнанник уже никогда не обретет настоящего счастья, ибо перестанет жить в гармонии с природой, а его душа не попадет в мир Цернуна. Сане нужно было просто доказать молодой жрице, что в мире людей живется ничуть не хуже, чем в ее лесном монастыре. Конечно же, это будет нелегко: друиды успели конкретно забить голову девушки своими мульками. Но Пряхин и не искал легких путей. На одной из прогулок он попытался обнять Дэю за плечи, ощутив, как от его нежного прикосновения трепетно задрожало не знающее мужской ласки стройное тело дикарки. Правда, девушка, надо отдать ей должное, быстро совладала с неведанным доселе ощущением. Метнулась прочь, как дикая лань и строго посмотрела на своего незадачливого ухажера. Волку, неизменно присутствующему на каждом свидании, Санина выходка тоже не понравилась. Зверь грозно зарычал и, оскалив зубы, встал в атакующую позу. Раздосадованный Пряхин начал оправдываться, извиняться, но при этом заявил, что обычно на свиданиях мужчина и женщина не только мило беседуют, но и занимаются другими, более приятными делами. Пылающая от негодования дикарка ничего не ответила и, призвав волка, гордо удалилась, даже не попрощавшись. На следующий день она не пришла. Зато вместо нее у ручья появился давний старик с узорами на лице и разветвляющимся посохом.
— Ты, дед, Дэю не видел? — поинтересовался Саня. Но ответа не получил. «Зеленый балахон» все так же хранил молчание и смотрел на молодого человека недобрыми глазами.
— Значит, не видел, — вздохнул Пряхин и отправился восвояси. Конечно же, Саня огорчился. Но духом не пал. Как бы там не сложилось, он не отступиться от намерения завладеть Дэей.
