– Добрый день, мой господин, – произнесла она, гордясь своим правильным английским произношением.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Что она могла сказать человеку, который женился на ней против своей воли и предпочитал ей компанию проституток и оборванцев?
Казалось, он тоже не нашел, что ей сказать, потому что лишь кивнул головой и вошел в свой кабинет. Юлиана осталась стоять в проходе, рассеянно здороваясь с работниками, пришедшими поговорить с хозяином.
Они с любопытством оглядывали ее, здоровались, смущенно теребили волосы, а затем входили в кабинет хозяина. Некоторое время Юлиана продолжала стоять, вслушиваясь в голоса, доносящиеся из кабинета, изредка прерываемые смехом. Стивену было легко общаться с этими людьми, они ему нравились, и по отношению к ним он был справедлив. Юлиана вдруг вспомнила своего отца, и ее охватил острый приступ тоски.
И это болезненное одиночество заставило ее войти в кабинет, когда посетители ушли.
– Да? – спросил Стивен, не поднимая глаз. – Что ты хочешь?
– Я хотела бы... поговорить с тобой.
Барон быстро взглянул на Юлиану, холодная маска сковала его черты. В этот момент он напоминал мраморную фигуру божества из парка Ричмондского дворца.
– Юлиана, о чем ты хочешь поговорить?
– Я хочу лучше узнать тебя. Я хочу знать, почему ты печален и злишься. И, да поможет мне Бог, я хочу видеть тебя улыбающимся.
Она старалась сделать вид, что ее не пугает его грубая манера разговаривать.
Пытаясь казаться беспечной, Юлиана прошла на середину комнаты.
– Что за знаки на этом столе? – спросила она, проведя рукой по разграфленной поверхности.
– Я проставляю единицы счета: десяток, дюжина, двадцать штук, чтобы легче было составлять счета. Я оставляю пометки в квадратах, они обозначают суммы. Вот эти зарубки означают, что цифра, проставленная на столе, увеличивается в десять раз.
Юлиана всегда прекрасно считала.
– Я могла бы для тебя складывать цифры без клеточек и зарубок на столе.
– Я предпочитаю пользоваться столом.
– Мой господин, совсем нестыдно признать свой недостаток...
– У меня есть недостатки, но они не связаны с цифрами. Я пользуюсь этим столом, чтобы мои работники могли следить собственными глазами, как я произвожу расчет. Так они лучше все понимают.
Был ли ее отец так же добр к своим работникам? Она не помнила этого. Чувствуя некоторое смущение, очарованная множеством металлических инструментов, Юлиана подошла к боковому столу и спросила:
– А это что такое?
Стивен тут же оказался рядом. Он подошел так быстро и незаметно, что удивил ее.
– Кронциркуль для измерения окружностей. А это весы, они гораздо более точные, чем используемый большинством людей металлический баланс.
Юлиана покосилась на Стивена.
– Ты сам изготовил все эти вещи, не правда ли?
– Да.
Она вспомнила о приспособлениях, которые ей пришлось видеть по всему дому – вертел над печью, вращающийся от тепла; лампа, которая, казалось освещала комнату ярче, потому что была помещена в чашу с водой; вращающаяся лестница в кладовой; трубопровод, снабжающий водой весь дом.
– Для чего ты это делаешь?
– Я изобретаю только тогда, когда вижу в этом необходимость.
– Ты... – она нахмурилась, подыскивая слова. – У вас необыкновенный талант, мой господин.
– Это все нужные в жизни вещи. Я бы не называл это великим талантом. – Резко повернувшись, Стивен направился к своему столу.
Растерявшаяся Юлиана следила за ним. Она не понимала, почему хочет узнать, что мучает этого незнакомца, какие тайны он скрывает. Ведь он был ее временным мужем, и она только хотела, чтобы Стивен помог найти ей убийц ее семьи... И все же у нее было желание узнать о своем муже как можно больше, и это заставляло ее задавать вопросы, наблюдать и преодолевать его недоверие.
Раздался осторожный стук в дверь, и, казалось, Стивена это очень обрадовало. Он пошел открыть дверь.
Женщина с босыми ногами в простом домашнем платье робко вошла в комнату. В одной руке она держала плетеную ивовую корзину.
– Миссис Шейн? – Голос его стал сразу мягким и приветливым, как будто он не разговаривал только что так резко с Юлианой.
