Пока Трис смотрела на музыкантов, в потоках воздуха появились искры. Она подумала, что искры могут быть частью изображения, но когда она постаралась их разглядеть, они исчезли. Наконец она сдалась, расслабилась и отдалась на волю музыки.
Их группа распалась, когда удлиннились тени. Всем кроме Фэрузы, Киса и Глаки нужно было идти работать. Видя, что Трис не собирается двигаться с места, Кис взял Глаки и Медвежонка с собой в скоди на Улице Лотоса, чтобы купить ужин.
Тем вечером они втроём поужинали в комнате Яли, помыли посуду и уселись за вечерние уроки. Кис вчитывался в книгу по магии стекла, которую Трис одолжила в Хескалифосе. Трис продолжала читать «Путь Ветров». Когда она поймала Кислуна на том, что он зевал, она послала его спать. Глаки уже спала — она лишь едва шелохнулась, когда Трис переодела её и уложила в кровать. Медвежонок свернулся рядом с ребёнком. Трис подремала, вымотавшись за день, но проснулась незадолго до того, как часы пробили полночь, смесь силы молнии и приливов в её венах шла на убыль, но всё ещё бодрила. Её магия сообщила ей, что до зари ещё оставался не один час, но спать ей больше не хотелось.
Она сходила к Фэрузе и заключила ту же сделку, что и предыдущей ночью, что та посидит с Глаки. Она едва доверяла Фэрузе, но Кису нужно было отдохнуть. Оставив Фэрузу присматривать за Глаки и за её искрившейся молниями плате, Трис пошла в Капик. Чайм снова ехала у неё на спине, не меньше самой Трис очарованная переменой обстановки внутри округа.
Этой ночью шёл фестиваль, во время которого яскедаси одевались бабочками, с огромными крыльями из марли и бамбука, расписанными разнообразными узорами. Они шествовали по ручьями и островкам под трели флейт и серебряный звон колокольчиков и ручных кимвалов. Гости и другие яскедаси осыпали их конфетти, танцуя вокруг бабочек.
Устав от шума толпы, Трис свернула в одну из улочек потише, направившись в более тёмные области Капика. Она наткнулась на двух женщин, отбиравших у пьяного мужчины кошелёк. Трис подумала, не стоит ли им помешать. Наконец она решила, что раз мужчина был достаточно глуп, чтобы упиться настолько, что потерял своих товарищей и стал жертвой грабежа, то, возможно, потеря кошелька преподаст ему урок, который он не забудет. Женщины покосились на Трис, сверкая глазами, будто думали о том, не сделать ли что-то с ней, но когда она молча прошла мимо, они оставили её в покое.
Этот случай заставил её задуматься о том, что за личностью был Призрак. Он должен был иметь обычную внешность, чтобы быть способным ходить повсюду и не быть замеченным. Он был хитёр, поскольку использовал в своих целях неприязнь города к более грязной стороне жизни. Его ненависть к женщинам-яскедаси была очевидна. Хотел ли он, чтобы его поймали? Учитывая то, что он оставлял жертв в общественных местах, могло показаться, что хотел — или это было скорее из-за его презрения к городу в целом? Возможно, он ненавидел не только красивых артистов сомнительного толка. Возможно, он ненавидел весь Тариос.
Трис выкинула эти думы из головы. Размышления о том, что двигало Призраком, при всей их увлекательности, были работой Дэймы. Если она хотела помочь, если она хотела сделать больше, чем пасти Киса, пока тот следовал своей странной связи с этими смертями, то сделать она это сможет лишь с помощью прозрения ветром. Воздух был повсюду. Если она сможет увидеть то, чего касались потоки воздуха, то сможет выследить убийцу и отомстить ему за то, что Глаки потеряла любивших её женщин.
Её ветерки, которые она выслала той ночью из Квартир Фэрузы, время от времени находили её, принося груз звуков. Она прислушивалась приносимыми ими шуму и разговорам, не находя ничего полезного. Она старалась увидеть в них что-то, что угодно. Один раз ей показалось, что она увидела изгиб марлевого крыла бабочки. Она застыла, дрожа, желая увидеть больше, но если она что-то действительно видела, принёсший это поток воздуха двинулся дальше, один из сотни других воздушных потоков, тёкших по улице.
‑ Наверное просто почудилось, ‑ пробормотала она Чайм, и вздохнула.
