Проблемы у них возникли лишь раз, в начинавшемся с Аллеи Ив переулке. Какой-то мужчина увидел её и вытащил нож, показав гнилые зубы в недоброй ухмылке.
‑ Только кошелёк, девчонка. Я тебе оказываю услугу, отучу тебя ходить одной по тёмным переулкам.
Он подошёл так близко, что Трис ощутила запах его дыхания. Она сделала шаг назад, но он ухватил её за руку.
Трис попыталась вырвать руку из его хватки:
‑ А что если мне не нужна услуга? ‑ холодно спросила она, пытаясь решить, как наказать его.
Она почувствовала, как Чайм вскарабкалась ей на плечо.
‑ Такова жизнь, Ямочка, ‑ сказал грабитель, пытаясь нашарить на Трис её кошелёк.
Он находился от Трис по левую руку, под светом уличного фонаря. Правое плечо Трис, и сидевшая на нём драконица, были в тени.
Чайм зацепилась за косички Трис, наклонилась вперёд и плюнула мужчине в лицо горсть игл. Грабитель взвизгнул, отпустил Трис и попятился, выдёргивая из лица острые осколки стекла. Иглы резали ему пальцы, пуская кровь.
‑ Может, мне лучше позвать арурим, ‑ заметила Трис, хотя Чайм похоже достаточно наказала этого человека. ‑ Такие как ты наверняка ужасно портят бизнес.
‑ Маг! ‑ прохрипел грабитель.
Он развернулся и сбежал в темноту, по-прежнему пытаясь вытащить из своей кожи стекло.
‑ И нет у меня никаких ямочек на щеках! ‑ крикнула ему вслед Трис.
Она вздохнула и вышла на более широкую улицу.
‑ Отлично сработано, ‑ похвалила она Чайм. ‑ Я поражена твоей меткостью.
Стеклянная драконица ткнулась головой Трис в ухо. Вокруг них закружился ветерок, принеся чей-то голос, который произнёс, зевая:
‑ Я всё на этот вечер, Нерит.
Трис поймала себя на том, что тоже зевает.
‑ Хорошая идея, ‑ пробормотала она, и вернулась в Горшечный Переулок.
Когда они прибыли утром в «Базальтовое Стекло», там их уже ждал Дэйма. Кис остановился во дворе, сжав кулаки. «Не затягивай», ‑ сказал он себе, и спросил у Дэймы:
‑ Кто, и где?
Лицо Дэймы было покрыто потом. Он вытер его своей столой.
‑ Стенатия, дворовая яскедасу из Дома Лебяжьего Пуха. Он оставил тело на ступенях Зала Записей на Улице Хранителей.
‑ Дворовая…? ‑ спросила Трис, не будучи уверенной в смысле услышанного.
‑ Работала в одном из домов развлечения. Тамошние яскедаси на ступень выше тех, кто выступает на улице, ‑ объяснил Кис. ‑ Их клиенты платят уже только за то, чтобы войти, не говоря уже о плате конкретному артисту. И в домах есть охранники, которые не дают гостям распускать руки.
‑ То есть, он забрал её из-под носа тех, кто должен был предотвращать подобные случаи, ‑ добавил Дэйма. ‑ В верном направлении мыслишь, Кис, правильно вспомнил про охранников.
‑ Не думаю, что это комплимент, ‑ горько ответил Кис. ‑ Ты знаешь, когда он забрал её?
Пока они говорили, Трис вытащила завтрак, который они купили в лавке по пути. Глаки протянула Дэйме медовый пряник, тот устало ей улыбнулся. Его лицо приобрело пепельный оттенок от усталости.
‑ Около полуночи, между выступлениями. Последний раз её видели, когда она шла к уборной в задней части дома.
Внутри Киса начал разгораться огонь, — ярость, магия? Он не знал, — пока ему не начало казаться, что он вот-вот взорвётся. Дворовые театры были безопасными, особенно для яскедаси. Выступления на улицах несли определённый риск, которого было достаточно для того, что достаточно богатые или достаточно прославленные считали выгодными месячные взносы владельцам закрытых театров за возможность выступать там.
‑ Он что, через стены проходит? ‑ в ярости воскликнул он. ‑ Он что, невидимый?!
Две высокие вазы в мастерской разлетелись на куски. Все повернулись, уставившись на усеявшие пол осколки, пока Трис не отметила по-прежнему разумным тоном:
‑ Проблема в обуздании твоей магии заключается в том, что магия становится сильнее. Если контроль над магией неидеальный…
Она сходила в лавке и нашла метлу.
‑ Сегодня мы над этим поработаем.
‑ И над шарами, ‑ мрачно произнёс Кис.
Она говорила спокойно и уравновешенно, но Кис теперь знал её немного лучше. Он видел, как подрагивали уголки её губ. Она была так же расстроена, как и он. Он ошарашенно осознал, что хотя он и знал о её душевном состоянии, её косички оставались на месте, не двигаясь и не искрясь. Впервые он задумался о том, насколько жёсткий контроль над эмоциями требовался, чтобы её волосы
