Трис стала нежно напевать дрожавшему существу, чтобы успокоить драконицу. Бросив взгляд на драконью еду, она увидела несколько языков стеклянного пламени рядом с блюдцем. Держа Чайм одной рукой, она переложила языки пламени на блюдце вместе с пигментами и поставила его на стол, где она не сломает их по неосторожности. Чайм продолжала вопить. Трис продолжала гладить драконицу снова и снова, пытаясь вдыхать и выдыхать как при медитации, надеясь, что ей удастся успокоить напуганное существо.
Пока Медвежонок продолжал лаять, раскрылась парадная дверь. Ветерки Трис покружились в передней и вернулись к ней с голосами: Джумшида и Нико.
‑ Всё в порядке, ‑ заверила она Чайм. ‑ Они здесь живут. Ты же помнишь Нико, так?
Теперь она действительно была озадачена. Чайм весь позволяла совершенно незнакомым людям любоваться собой, и не издавала ничего громче, чем её мелодичное мурчание. Что так её расстроило?
Раскрасневшаяся от усилий, с несколькими косичками, отцепившимися от удерживавших их заколок, Трис бочком выползла из-под стола. Оказавшись на открытом воздухе, она села, выпрямившись, прижимая Чайм к груди одной из рук.
‑ О, нет, ‑ произнёс слегка хриплый, медлительный и знакомый мужской голос.
Трис резко обернулась, забыв о том, что находилась в сидячем положении — и завалилась на бок. Чайм высвободилась, взлетев. Пока драконица металась по комнате, Трис зыркнула на Нико, в ярости от того, что незнакомый человек застал её растрёпанной и в неуклюжем положении. Взглянув мимо него, она узнала гостя.
‑ Ты! ‑ воскликнули они с Кислуном хором.
‑ Я так понимаю, вы двое знакомы? ‑ снисходительно спросил Нико. ‑ Кислун, Трис — Трисана Чэндлер — как раз тот молниевый маг, о котором я тебе говорил.
Чайм заверещала, издав тот самый режущий уши звук скрежещущего по стеклу гвоздя, и полетела прямо на Кислуна. Будучи в футе от него, драконица выплюнула шквал стеклянных иголок своему создателю в лицо.
‑ Чайм, нет! ‑ воскликнула Трис. ‑ Фу!
Молниеносно — она тренировалась неделями, чтобы пользоваться этой частичкой магии в спешке — она сдёрнула завязку с одной из своих тонких косичек и собрала горсть искр. Затем она метнула их в драконицу, представляя каждую из искр крошечным клубком ниток, соединённым с кончиками её пальцев. Клубки обернулись вокруг Чайм, образовав клетку из молний, внутри которой висела драконица. Трис потянула клетку к себе. Когда клетка была у неё в руках — лишь тогда она взглянула на Киса.
Тот отдёрнулся, когда дракон спикировал на него, и тем самым спас свой правый глаз, но вся правая сторона его лица и головы была истыкана тонкими красными, синими и зелёными иголками. Нико попробовал вытащить одну из них, но лишь порезался сам.
‑ Поделом тебе, ‑ сообщила Трис Кису, хмуро глядя на него, попутно закрепляя обратно косички у себя на голове. ‑ Ты всё-таки пытался её убить.
Кис перевёл взгляд с Трис на Нико.
‑ О, нет, ‑ сказал он дрожащим голосом. ‑ Только не она.
‑ Боюсь, что так, ‑ ответил Нико. ‑ Она действительно владеет магией молнии. Возможно, ты уже заметил, ‑ сухо добавил он.
‑ Я не понимаю, ‑ сказала Трис, но к своему ужасу она всё-таки понимала, даже слишком хорошо.
Она сама пыталась найти других молниевых магов, так же, как она пыталась найти других магов, которые могли управлять силами земли или моря — практически безуспешно. Похоже было, что из всех окружающих магий погода была наиболее опасной. Она черпала силу из всего мира. Маги, которые пытались сделать нечто большее, чем вызвать грозу или управлять ветрами, часто недооценивали свою способность управлять стихиями, которые давали им силу, и их раздавливало. Эта мысль сидела у неё на задворках сознания с тех самых пор, как Нико показал ей молнию в Чайм — что Кису трудно будет найти наставника, который сможет помочь ему с этим аспектом его силы.
‑ Конечно же ты понимаешь, ‑ ответил Нико.
Трис зыркнула на него. Нико слишком хорошо её знал.
‑ Что важнее, ты выполнишь свой долг, ‑ добавил Нико, высокомерно глядя на неё. ‑ Ты приняла его вместе с медальоном, когда прошла аттестацию.
Собравшись было спорить или даже отказаться, Трис совершила ошибку: посмотрела на Киса. Он представлял собой образец страдания — кровь сочилась с застрявших в его плоти иголок, у рта от усталости собрались морщины, а под глазами — тёмные круги. Вместо того, чтобы сказать то, что она собиралась, Трис свободной рукой подтянула к себе стул.
