Ей было видно, что это причиняло ему боль. Его лицо покраснело; на всей верхней части его туловища выступил пот. Исказившись лицом, он продолжил втягивать молнии, пока не ахнул:
‑ Трис… ‑ начал говорить он.
Она указала на стеклобой. Он повернулся к ней и раскрыл рот.
Из его рта ударила молния и обрушилась на бракованное стекло. Как только молния полностью вышла из Киса, Трис заключила бочку в сферу защитной магии.
Она попятилась, чувствуя, как его сила бьётся о её сферу. С секунду ничего не происходило. Вдруг бочка задрожала, вздрогнула и с рёвом взорвалась, обрушив уголь и стекло на магический барьер. Сфера наполнилась дымом, будто её сила была стеклом; дым вихрился и изгибался внутри.
‑ Красота, ‑ прошептала Глаки.
‑ Глупость, ‑ с досадой сказал Кис.
‑ Тебе нужно было это выяснить, ‑ сказала ему Трис, наблюдая, подбоченившись, как постепенно оседают дым и пепел. ‑ Теперь ты знаешь.
‑ И мне придётся заплатить А́нтону за бочку и купить новую, ‑ мрачно заметил Кис. ‑ Нужно ещё стекла сделать. Но это же должно было сработать, чёрт его побери!
Трис пожала плечами:
‑ Это молния. Она слушается слов «должно быть» не больше тебя.
‑ Ай, ‑ сказал Кис, вздрогнув.
Он посмотрел на шар у себя в руках. Поверхность была чиста, но он едва ли вытянул сколько-нибудь молний из внутренней части. Он вздохнул и осел на скамейке.
‑ Значит будем ждать, ‑ сказал он, смирившись. ‑ Я… ‑ он встал, покачиваясь.
‑ Я схожу за обедом, ‑ сказала Трис, видя, как под его кожей стекали последние капли магии.
«Интересно, как академические маги никогда не выматывались на своих первых заклинаниях», ‑ думала она, ‑ «а окружающие маги — уставали».
‑ Почему бы тебе не узнать, есть ли у А́нтону ящик и лопата, чтобы мы могли убрать этот беспорядок, когда всё уляжется.
Кис с мрачной покорностью махнул ей рукой и вышел из мастерской, врезавшись прямиком в окружавший её барьер.
‑ Только этого мне и не хватало, ‑ простонал он, пока она забирала свою магию. ‑ Получить по башке.
‑ Ну, ты ведь не повредил ничего важного, так ведь? ‑ едко спросила Трис.
Кис обернулся, ожидая увидеть на её лице отвращение. Вместо этого она широко улыбалась.
‑ Почему ты не из тех наставниц, которые считают, что учеников надо баловать? ‑ потребовал он.
‑ Не могу я тебя баловать, ‑ невозмутимо сказала она. ‑ Это испортило бы твой характер.
Он сбежал, пока она не отколола за его счёт ещё одну шутку.
Шар начал проясняться, когда их послеобеденная работа, заключавшаяся в избавлении от расплавленного стекла и угля, подошла к концу. Они собирались покинуть «Базальт», когда прибыл Дэйма. Стоя в тени деревьев двора, он рассказал им о безуспешных поисках прошлой ночью, затем забрал у них шар.
После обеда Кис достаточно пришёл в себя, чтобы помочь с уборкой и выдуть несколько маленьких шаров, которые А́нтону хотел продать. Трис не была уверена, что ему следует идти с Дэймой после его обморока прошлой ночью, но Кис не дал ей возможности возразить. Он просто вышел вслед за Дэймой на улицу.
Когда Кис ушёл, Трис повернулась к Глаки:
‑ Ты когда-нибудь была на стене? ‑ спросила она. ‑ На стене вокруг города?
‑ Нет, ‑ ответила девочка.
Она выпросила у жены А́нтону клочок ткани и сделала из него перевязь, подобной той, в которой Трис таскала Чайм. Туда она усадила своих кукол. Медвежонок нёс своё мячик. Они с Глаки играли им весь день после обеда, пока он весь не покрылся грязью и собачьей слюной.
‑ Хочешь забраться на стену, Глаки? ‑ поинтересовалась Трис. ‑ Я хочу кое-что попробовать. Мне всегда лучше удаётся новое, когда я где-то высоко.
‑ Идём, ‑ с нетерпением сказала четырёхлетняя девочка, хватая Трис за руку.
Она потянула её к городским воротам.
Как Трис и ожидала, стена Тариоса отбоя не знала от посетителей: стражники не мешкая указали им прямо на лестницу. Когда они достигли вершины, там оказалась широкая галерея, находившаяся в тридцати футах над землёй. Оттуда были видны шедшие в город дороги, мосты на реках и дорога, которая шла на юго-восток, в морской порт Пираки. По левую руку лежала беспорядочная масса хижин и лачуг, жавшаяся к каменистому склону холма между Тариосом и Рекой Курчал. Этот же склон был испещрён огромными трубами, которые извергали из себя потоки густой коричневой жидкости, которая стекала в реку: сток из городской канализации. По всему склону располагались узнаваемые даже с такой высоты благодаря их одежде и причёскам
