Тревисс долго смотрел вслед машине, потом вернулся на любимую садовую скамью, чтобы поразмышлять об этом визите. Он был там, когда вернулся Питерс.
— Итак, она ничего не признала, — сказал молодой человек.
— Ничего.
— Вы ей не сказали, что могли бы доказать свою теорию.
— Я едва так не сделал, но потом образумился.
Доказательством, на которое намекал Питерс, было крохотное пятно человеческой крови, найденное Тревиссом на внутренней поверхности волокна из седьмой диагонали. Если бы полиция обнаружила его, процесс Лиззи Фрейл принял бы совершенно иной оборот. Но, увы, полиция оказалась столь же слепой, как и убийца.
Ее замечание по поводу Поттс, Бенсона и ее самой объединены узами, крепче, чем узы крови, — имело ли это особое значение?
Питерс осчастливил его почти сардонической улыбкой.
— Теперь не проявите ли вы милость сказать, что было написано в приглашении и откуда у вас была такая уверенность в ее согласии.
— Я попросил ее заглянуть в Книгу Бытия — глава четвертая, стих пятнадцатый. «И сказал ему Господь: За то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его».
Тревисс коснулся розового бархатистого лепестка и улыбнулся.
— А теперь скажите мне, Питерс. Если бы вы задушили кого-то тем способом, каким, полагаю, была задушена миссис Чивертон, разве бы вас не потрясло замечание о знамении Каина?[1]
Перевод Аркадия Григорьева
