Лара позволила себе усмехнуться, но Сережа ответил:
— Можно, но это займет много времени.
— Избави Бог, — сказал я. — Она в порядке, и вы с нею скоро познакомитесь.
В кабинете у меня на столе лежала целая стопка уголовных дел. Все эти дела были связаны нашими «стрелками», и потому я практически был занят расследованием одного многоэпизодного дела. От пуль предположительно трофейных немецких пистолетов в Москве уже погибло шестнадцать человек. Я вел все эти шестнадцать дел, самое давнее из которых приближалось к годовщине своего возбуждения, плюс еще три убийства из «Макарова», и формально мог явиться примером для остальных сотрудников. На самом деле все эти дела висели на нас тяжким грузом, и мы пытались вытянуть их за хилые ниточки.
В дверь кабинета постучали, и мы с Лавриком Гехтом, следователем, с которым я делил кабинет, невольно переглянулись. У нас в прокуратуре не было обыкновения стучать, и мы должны были решить, кто из нас должен встать и впустить посетителя. Лаврик моложе, но толще, причем значительно. Он всегда вел дела хозяйственных нарушений, и бегать за преступниками или от преступников ему не приходилось.
— Войдите! — закричал он, вставая и тем самым признавая мое старшинство.
Я удовлетворенно откинулся за стуле. Лаврик был неплохим соседом, большинство своего рабочего времени он проводил в различных ведомствах, в кабинетах хозяйственных руководителей в разных городах страны, так что я подчас считал его залетным гостем у нас в прокуратуре.
Вошел незнакомец в форме старшего лейтенанта милиции, растерянный человек с вытянутым лицом.
— Здравствуйте, товарищ Турецкий, — сказал он Лаврику. — Я к вам Вот…
Он положил ему на стол принесенную папку, и Лаврик фыркнул.
— Не ко мне, дорогой.
— Простите, — пролепетал старший лейтенант, забрал папку и повернулся ко мне. — Здравствуйте, товарищ Турецкий. Я к вам.
Второй заход он провел даже с той же интонацией, что и первый. Я был озадачен его появлением, потому что никого подобного не ждал.
— Что это? — спросил я, раскрывая папку.
— Материалы экспертизы по делу об убийстве гражданина Маркаряна в Шмитовском проезде, — отрапортовал старший лейтенант.
— Наконец-то, — буркнул я, потому что со времени последнего убийства прошло уже немало времени. — Так вы, старший лейтенант, посыльный от Грязнова, так, что ли?
— Никак нет, — сказал старший лейтенант. — Прикомандирован к вам из Второго отдела МУРа для совместной работы. Старший лейтенант Дроздов.
Он вытянулся и отдал честь. Я таких карикатурных милиционеров видел только в кино. Он покорял простотой нравов и знанием устава.
— И откуда же тебя, сердечного, выковыряли? — спросил я ласково.
Он моей ласки не понял и переспросил:
— В каком смысле?
— Откуда ты взялся, Дроздов? Я, слава Богу, Второй отдел знаю и таких занятных старших лейтенантов еще ни разу не видел.
— Новая волна, — подал голос Лаврик. — Согласно плану усиления органов московской милиции ободрали все районные отделы в области. Вы, мил человек, откуда? Чехов, Подольск или, может, Дмитров?
Нельзя сказать, чтобы этот парень совсем не реагировал на наше веселое хамство. Он моргал. Моргал, глядя на Лаврика, который и головы не поднял, потом моргал, глядя на меня. Наконец он понял, что мы от него хотим, и ответил:
— Я из Свердловской области приехал. Из Екатеринбурга.
— Ого! — хором произнесли мы с Лавриком.
Лаврику конечно же было весело, но мне было не до веселья, ведь этот уникум из Свердловской области должен был работать по делу о «стрелках». Я попросил его сходить попить газированной воды на втором этаже (он тотчас отправился!), а сам, игнорируя веселый смех Лаврика, стал названивать полковнику Романовой, легендарной Шуре Романовой, муровской начальнице.
Она подняла трубку после третьего звонка.
— Романова.
— Александра Ивановна, — начал я, — нижайший вам поклон из прокуратуры.
— Турецкий, ты, что ли? — спросила она. — Ну не тяни, чего надо?
— Это что же за кадры вы нам посылаете? — спросил я с глубокой обидой в голосе. — Я что, по-вашему, велосипедным наездом занимаюсь?
— Знаю я, чем ты занимаешься, — буркнула она. — Дроздов дошел до тебя или нет?
